Брусиловский прорыв

Брусиловский прорыв

1916 г.

Штыки в перевес, лязг стального металла,
Из грязи окопной по фронту «ура»,
Свинцовым дождём у виска засвистало,
И цепи за цепью мелькнули с утра.

Как с неба обрушились тонны снарядов,
От пушек Вильгельма запахло огнём,
Рвя землю на части без всякой пощады,
Мы их оборону по фронту прорвём:

Под Луцком наш верх, взбудоражены нервы,
Спасённые Богом идут напролом,
Австрийцев и венгров в плен сдавшихся, первых,
В траншеях окопов штыками добьём.

По линии фронта шёл бой рукопашный,
Позицию взяли, и снова вперёд,
Страшись Фердинанд1: «суд подходит твой страшный»,
Россию на подвиг Брусилов ведёт!

Разрывы идут вдоль елового леса,
С корнями корчует деревья заряд,
Открыта вся суть, и цена «перевеса»,
Где даже земля превращается в ад.

Бегут, паникуя разбитые немцы,
«Во всей атмосфере насыщенный страх»,
«Проснулось ОНО: леденящее сердце»,
«Что жутким кошмаром являлось во снах».

На передовой в бой вступили казаки,
Пробит «эшелон»2 сразу в три полосы,
Отважный «народ», и лихие рубаки,
Удача склоняет к нам, – «чашу – весы».

Вперёд и вперёд! Оголяются фланги,
По нам сверхснарядами «бьёт Фердинанд»3,
Дымит броневик, танк застыл на стоянке,
Духовный подъём у российских солдат!

Разбиты склады, взяты штурмом окопы,
Стальная колючка, – блиндаж разнесён,
«Локальный конец наступил для Европы», –
Войскам и Каледину низкий поклон!

Здесь:
1) Фердинанд-I;
2) оперативное построение войск;
3) тяжёлые 305мм гаубицы.

Бессменный часовой

1916 г.

Подводы ломились от разной поклажи,
Бои за казармы означили фронт,
Посыльный доставил пакет очень важный,
В складах интенданту засыпать проход.

В складских лабиринтах был пост часового,
Спешит разводящий закончить обход,
Но так не успел, – после часа ночного,
Сапер по приказу здесь всё подорвёт.

Маячит за Бугом морская пехота,
И миг роковой тишину разорвал,
Никто не заметил, что нету кого-то,
И рухнул над складом огромный завал.

Война завершалась под гул революций,
И кайзер Вильгельм нашу землю топтал,
Под митинги левых, в огне контрибуций,
С Германией мир Брест-Литовский настал.

Треть русских людей стала жить за границей,
Легендой и слухом Париж обрастал,
И там «на полях» без особых амбиций,
Наш штабс-капитан про склады рассказал.

Тепло разливалось от старой казармы,
Тогда капитан был по званью корнет,
И были другие бои и плацдармы,
И были те девять потерянных лет.

Здесь не было страха, всё было на совесть,
Поляки разрыли бетонный завал,
И внутрь зашли, даже не беспокоясь,
Им «стой, кто идёт» гулкий свод приказал.

Во тьме непроглядной всё видится жутко,
От страха поляки сбежать не смогли,
Страх вылез наружу из чрева желудка,
Открыв преисподнюю с центром Земли.

Но щелкнул впотьмах кто-то ручкой затвора,
И следом послышался сдавленный вздох,
Нет, это не чёрт, – «полно этого вздора»,
Живой человек – в этом главный подвох.

Здесь штабс-капитан опознал часового,
Который в тот вечер стоял на часах,
Устав запрещает сказать даже слово,
Его и забыли тогда впопыхах.

Он нёс свою вахту безропотно стойко,
Не в чем, не пеняя на злую судьбу,
И кажется, это особенно горько,
Что даже медаль не досталась ему.

Как много в России забытых героев,
Доверчивых, честных, Великих сынов,
Какие дороже сокровищниц стоят,
В чертогах несметных небесных богов.

Козьма Фирсович Крючков

1914 г. Подлинная история «Первой Мировой войны».

Казачий разъезд боевого дозора, –
Полк: «третий Донской» имени Ермака,
Крючков командир, – «нижний чин приказного», –
«В товарищах три рядовых казака».

Как вдруг за горой показались уланы,
«Отборный отряд сабель до тридцати»,
«За шашки и в бой» – совершенно нежданно,
На каждого семь, и нельзя отойти…

«Коронный удар», – конь в аллюре Крючкова,
Враги атакуют, смерть с разных сторон,
Одиннадцать ран на спине воронова,
Но всадником он «как юла заведён»,

Донская трава Усть-Хапёрской станицы,
Растила в степи этих чудных коней,
На сочных лугах с молоком кобылицы, –
Они многократно германских резвей.

Чужой офицер видит «дивное диво»,
Казак на скаку «поднырнул» под коня,
«На выход в седло», – «слёту выпад красивый»,
Кольнул под ребро, острой шашкой звеня…

Крутилась в руке сталь, как спица на Солнце,
Легко рассекая врагов пополам,
Вода родника замутнела в колодце,
Земля багровела от крови улан.

«Гнедой встал свечой», взмах и тяжесть удара,
Клинок промелькнул, – с плеч летит голова, –
Казацкая сталь пополам распластала1,
Ещё одного, аккурат до седла!

Разъезд утомился, слюной брызжут кони,
Растянуты мышцы и раны болят,
Воинственный клич завершается в стоне, –
Не выжил никто из немецких солдат.

В бою «кавалер», в обращенье «рубаха»,
Защитник Отечества, – воин святой,
Крючков, Иванков, Щегольков и Астахов, –
Забытая Слава «войны Мировой2»!

Здесь:
1. Распластать – разрезать пластами.
2. Первая Мировая война.

Фильчеву Сергею Игнатовичу

1914г.

Гора, перевал серпантина,
Ущелье, Кавказский хребет,
Тяжелая к морю теснина,
Простора здесь русского нет.

Величие гор незабвенно,
Природного камня гряда,
На стыке Европы степенно,
Искрится морская вода.

Просоленный влажностью воздух,
Как вихрь спускается с гор,
«Здесь прозой ложится на оду»,
Прохладный, туманный колор:

Серебряным сполохом море,
Зажато горами к земле,
И небо на водном просторе,
Лежит, колыхаясь, на дне:

«Но нет здесь для сердца приюта, –
Сер камень, – мал грецкий орех,
Вино и обилие фруктов
дурманит наверно не всех»…

Скрывая подводные гроты,
По рифу струится слюда,
Курорт, это жизнь без заботы,
Но было тут так не всегда:

«Военно-грузинской дорогой,
Вот здесь же! – на этот хребет! –
Всходил воин с выправкой строгой,
Мой кровный по матери дед».

«По круче, сквозь горные цепи,
С оказией1 царских подвод,
Шагал в том начале столетья,
Мой дед по дороге вперёд».

Суровая Царская служба:
«Не всех «Божья Мать» сбережёт»,
«Коварна «туземная»2 дружба»,
Где «Слово» и клятва не в счёт.

Засады, разбои, набеги:
«Как много здесь русских могил»,
«Как есть позабыли абреки»:
«Мой дед весь Кавказ усмирил»!

Сойдясь в штыковую атаку:
«Рязань не спускает врагам», -
Трёх горцев ввязавшихся в драку,
Отправил мой дед к праотцам….

«Он видел паломников в Мекку,
Снимал груз с турецких галер,
Всю жизнь восхищался Казбеком3
Георгиевский кавалер».

Здесь:
1. Царский обоз на Кавказе.
2. Горцев тогда называли «туземцами» или «татарами».
3. Казбек – гора на Кавказе.

Московский мятеж 1905 года

Знакомым проулком идёт городничий1,
Мощёна булыжником в центре Москва,
«Тишинка»2 затихла, на улице нищий,
На сердце тревожная ноет тоска.

Эсеры развесели красные флаги,
Солдаты настроены против царя,
По улицам с песнями ходят ватаги3,
Купчиху ограбили возле ларя.

На Пресню сегодня ушёл околоток4,
Завалы на улицах от баррикад,
А там под Рязанью его сорок соток,
И рядом фруктовый раскинулся сад.

Мясной магазин разнесли мародёры,
Из сточной канавы видна голова,
Напился мужик, и очнётся не скоро, –
С растрёпанным видом проходит вдова.

Он много стрелял, защищая Россию,
Зачем же царю убивать свой народ?
Царь больше не Бог, он окончил мессию,
Другая эпоха на смену идёт.

«Лейб-гвардия5, слышно, опять отступает,
Мятежники плохо умеют стрелять,
Но все же, атаки пока отбивают,
Мне ж Шмидта приказано арестовать».

«Нет, брошу я всё и уеду в деревню,
Снимаю медали и все ордена,
Поеду пахать плодородную землю,
А за своевольство простит мне жена».

В 1917 г мой дед, Фильчев Сергей Игнатович, поступил аналогично.

Здесь:
1. Начальник полиции.
2. Тишинский рынок.
3. Временное товарищество.
4. Полицейский участок.
5. Семёновский полк.