Падение самодержавия на Алтае

Падение самодержавия в феврале 1917 года привело к установлению двоевластия, как в центре, так и на местах. Временное правительство в Томской губернии, куда входил Алтай, представлял комиссар. Он опирался в своей деятельности на комитеты общественного порядка. Как полновластные органы эти комитеты были признаны Барнаульской городской думой, управлением Алтайского округа. В состав Барнаульского комитета вошли лидеры эсеровской организации Румянцев, Духанин и народный социалист Берсенев.

17 июня 1917 года постановлением Временного правительства южная часть Томской губернии выделилась в новую – Алтайскую – с центром в городе Барнауле. Здесь был образован временный Губ. Исполнительный комитет. Пост комиссара правительства занял бывший председатель Барнаульского комитета общественного порядка Окороков. Параллельно с этой властью действовали Советы, которые с марта 1917 года стали возникать в Барнауле, Бийске, других городах. Представители их вошли в состав Барнаульского комитета общественного порядка. Состоявшийся 16 июля 1917 года I съезд Советов рабочих и солдатских депутатов Алтайской губернии провел подготовительную работу к выборам в Учредительное собрание и избрал губернское бюро во главе с В.И. Шмелевым, Одновременно в Барнауле прошло совещание волостных и уездных Советов крестьянских депутатов, и был создан свой губернский исполнительный комитет.

В местных органах правительства большинство было у кадетов и народных социалистов, в Советах – у эсеров и меньшевиков. Алтайские большевики составляли единую организацию с меньшевиками. Однако после VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б), поставивший вопрос о «переходе от буржуазно-демократической революции к социалистической», большевики Барнаула избрали самостоятельный комитет, и повели целенаправленную борьбу за большинство в Советах.

К лету 1917 года на Алтае действовало 52 профсоюза. Через них рабочие пытались отстаивать свои экономические интересы . Идеи большевизма пока не находили поддержки в рабочей среде – первомайские демонстрации и митинги прошли под лозунгом доверия Временному правительству. Вместе с тем на рабочих собраниях все чаще критиковались отдельные стороны его политики и звучали призывы к Советам стать полновластными хозяевами. Аграрная программа большевиков (организация коллективных хозяйств) не находила широкой поддержки на Алтае. Местные крестьяне в своей борьбе за раздел кабинетских земель ориентировалось на эсеровскую партию. Но правительство откладывало решение земельного вопроса до созыва Учредительного собрания, а большевики призывали крестьян уже сейчас брать землю. И хотя при этом большевики говорили о необходимости организованности, протестовали против самовольной порубки леса, их призывы к немедленному решению земельного вопроса в той конкретной исторической обстановке и с тем уровнем психологии крестьянской массы вели к всплеску анархизма.

В условиях продовольственного кризиса Временное правительство объявило монополию на продажу хлеба, но не сумело осуществить это решение. Алтай отказался сдавать казне зерно по твердым ценам. И никакие продовольственные отряды и учетно-сдаточные комиссии не могли заставить крестьянина делать то, что противоречило его экономическим интересам. Вместе с тем в среде деревенской бедноты нарастали распределительно-уравнительные настроения. Углублявшаяся конфронтация между политическими партиями, властью и народом закончилась июльским правительственным кризисом. Вместе с ним закончилось и двоевластие. Сформированное 8 июля новое коалиционное правительство объявило себя полностью свободным от контроля со стороны Советов, а министр-председатель получил чрезвычайные полномочия. Правительство сочло, что угроза дальнейшей дестабилизации политической обстановки исходит от большевиков, и объявило их вне закона. В Барнауле исполком Совета на совместном заседании с представителями социалистических партий резко осудил «анархистские действия петроградских большевиков, ведущие к гражданской войне». Местные большевики, опираясь на поддержку некоторых профсоюзов, не согласились с этими обвинениями.

Нарастание экономического и политического хаоса в стране делало весьма вероятным военный переворот, о чем свидетельствовал правительственный мятеж и попытка установления военной диктатуры. О выступлении генерала Л.Г. Корнилова в Барнауле узнали 29 августа. И сразу же со стороны местных властей последовали действия, не допускавшие такого в губернии: закрыта кадетская газета «Народная свобода», на предприятиях прошли митинги с призывом передать всю власть Советам, военный отдел Барнаульского Совета рабочих и солдатских депутатов вынес решение, что гарнизон выполняет только решения Совета. Начальник гарнизона был смещен и вместо него избран председатель военного отдела Барнаульского Совета Д.Г. Сулим

Выборы в городские думы, проходившие в августе 1917 года, свидетельствовали о новой расстановке политических сил в стране. В Барнауле выборы состоялись 20 августа. Большевики и меньшевики выступали единым списком. Алтайские большевики трезво оценивали обстановку, шли на разумные компромиссы во имя дела и своими соперниками считали кадетов и народных социалистов, а не социал-демократов, хотя бы и иной ориентации. Это было сделано вопреки решениям ЦК РСДРП(б), считавшим подобные компромиссы проявлением организационной и политической слабости и близорукости.

Итоги выборов свидетельствовали о возросшем авторитете социал-демократов, которые получили наибольшее количество мест в Барнаульской Думе. Председателем ее был избран эсер Духанин. Большевики вошли в городскую управу и в думские комиссии. О росте их влияния говорил и тот факт, что Председателем Барнаульского Совета 3 сентября 1917 года был избран М.К.Цаплин, а II съезд Советов рабочих и солдатских депутатов Алтайской губернии, проходивший 18-19 сентября 1917 года, принял большевистскую резолюцию о власти. Однако в резолюции не было критики мелкобуржуазных партий, входивших в Совет, как того требовали решения VI съезда РСДРП(б). Губернские большевики стремились сохранить доверие к Советам со стороны широких народных масс. Тем не менее, подчиняясь решениям VI съезда, взявшего курс на подготовку вооруженного восстания, алтайские большевики начали создавать рабочие дружины. Они стали прообразом красногвардейских отрядов. В результате октябрьских событии в Петрограде власть перешла от Временного правительства ко II Всероссийскому съезду Советов.

Процесс установления Советской власти на Алтае имел свои особенности: 27 октября в Барнауле был образован комитет спасения революции во главе с эсером Миничевым-Васильевым. В его задачи входила охрана порядка и проведение выборов в Учредительное собрание. Аналогичные комитеты возникли и в других городах губернии и, что особенно любопытно, большевики вошли в эти комитеты.

ЦК РСДРП (б) в экстренном порядке отправляет из Петрограда в Сибирь агитаторов с требованием разъяснить местным большевикам необходимость борьбы за изоляцию эсеров и меньшевиков, завоевания большинства в Советах и установления Советской власти. Алтайских большевиков поддерживали Барнаульский гарнизон, солдаты города Камня. Возвращавшиеся с фронта в деревню солдаты, распропагандированные еще в окопах, агитировали местное население поддерживать большевиков, которые обещали быстрое решение аграрного вопроса. 25 ноября Барнаульская городская управа постановила начать формирование вооруженных групп для самозащиты. Обстановка в губернии накалялась.

Большевики повели открытую борьбу за захват власти. В ночь на 7 декабря 1917 года Барнаульский Совет взял власть в городе. II губернский съезд Советов (27 января-3 февраля 1918) провозгласил, что он берет власть на всей территории. Советы были органами диктатуры, поэтому сосуществование с какими бы то ни было прежними структурами местного управления исключалось. Большевики начали борьбу за их ликвидацию и дальнейшее укрепление своих позиций в Советах, где именно с этого времени стали активно работать И.В. Присягни, М.К. Цаплин, Н.Д. Малюков, В.И. Устинович. Наряду с Советами существовали военно-революционные комитеты как чрезвычайные органы. Барнаульский ревком взял под свой контроль казначейство, банк, милицию, упразднил окружной суд, установил контроль над деятельностью типографии, ввел цензуру, запретил выпуск газет «Жизнь Алтая», «Алтайский луч».

16 февраля 1918 года исполком Барнаульского Совета принял решение об упразднении городской управы и думы, вместо них при Совете был создан отдел городского хозяйства. Однако члены управы сложили с себя полномочия и сдали дела лишь в конце марта. Первые хозяйственные мероприятия советской власти представляли собой «красногвардейскую атаку на капитал» и были практическим воплощением теоретических представлений вождей большевистской партии о социалистической экономике как исключительно государственной, без рыночной, бестоварной, построенной не прямом продуктообмене и распределительных началах. С февраля 1918 года в Алтайской губернии началась национализация собственности: переданы в руки государства банки в Барнауле и Камне, текстильная фабрика Бородиных в Бийске, Алтайская и Кулундинская железные дороги. Для руководства национализированными предприятиями был создан совнархоз губернии.

В основе деятельности Совета по аграрному вопросу лежали декрет «О земле» и «Основной закон о социализации земли». Этими документами предусматривались самые разнообразные, кроме помещичьей, формы землепользования: подворная, хуторская, общинная, артельная при уравнительном распределении по потребительской трудовой норме.

Экономический кризис в стране имел глубинные корни, и стремление выйти из него путем простого перераспределения собственности было обречено на неудачу и лишь вело к эскалации насилия. В условиях надвигавшегося на центральные районы страны голода местным Советам Алтайской губернии предстояло провести заготовку и отправку хлеба. III Западно-Сибирский съезд Советов принял решение о введении хлебной монополии. Губернский Совет в конце марта 1918 года обязал всех частных лиц, товарищества немедленно сдать излишки зерна на ссыпные пункты. Взамен выдавались промышленные товары, но при их дефиците такой обмен был далеко не эквивалентным. Хозяйский расчет подсказывал крестьянину, что со сдачей хлеба нужно подождать.

9 мая 1918 года Совет Народных Комиссаров принял декрет «О продовольственной диктатуре», узаконивший прямое изъятие продуктов. Алтайские большевики приступили к формированию учетно-реквизиционных отрядов и изыманию хлеба. Конфискационная политика в деревне создала напряженную обстановку. В целом заготовки хлеба на Алтае прошли успешно, к середине мая 1918 года, его было собрано 4 млн. пудов. Но доверие к советской власти в ходе этих реквизиций весьма существенно поколебалось.

Предельная глубина политического и экономического кризиса, в котором оказалась страна, усугубленная крайней неразвитостью политического сознания противоборствующих сил, в конечном итоге способствовали сведению классовой борьбы к ее крайней форме – гражданской войне. Прямая иностранная помощь одной из противоборствующих сторон углубила процесс конфронтации, сделала его более длительным и кровавым.

В декабре 1917 года правительства стран Антанты договорились между собой о захвате и разделе бывшей России. В начале 1918 года кайзеровская Германия оккупировала Украину, Белоруссию и Прибалтику. В марте 1918 года англо-американские войска начали захват Севера Европейской части России. В апреле 1918 года началась англо-японо-американская интервенция на Дальнем Востоке.

На сговор с империалистами-интервентами охотно шла вся русская контрреволюция от монархистов до троцкистов. Русские контрреволюционеры понимали, что одними только собственными силами они дальше вести борьбу не смогут. Объединившись, русская и международная контрреволюция начала военную интервенцию и гражданскую войну в России.

Сибирь рассматривалась интервентами как территория, наиболее приемлемая для превращения ее в важнейший плацдарм для решительного наступления на Советскую власть. Выбор Сибири в качестве плацдарма был обусловлен следующими соображениями: Сибирь представляла собой окраину государства. Советская власть в ней установилась с запозданием и, следовательно, не смогла упрочиться так, как она упрочилась в центре страны.

В прошлом Сибирь была колонией царской России. Поэтому в ней была слабо развита промышленность и рабочая прослойка в ней численно была незначительной. В Сибирь стеклось много российских контрреволюционеров: капиталистов, помещиков, офицеров и т. д. В сибирской деревне было много кулаков и, вследствие этого, в ней были более сильны позиции эсеров. Сибирь являлась областью, имевшей громадную протяженность, значительное население, громадные сырьевые и продовольственные ресурсы и удобные пути сообщения (через порты Дальнего Востока) со странами, принимавшими участие в интервенции. В Сибири была создана разветвленная сеть подпольных контрреволюционных вооруженных групп, которые были готовы выступить по первому сигналу.

В этих условиях роль детонатора сыграл чехословацкий корпус, сформированный в России в конце 1917 года из военнопленных и эмигрантов. Советское правительство разрешило чехословацкому корпусу, насчитывавшему около 60000 человек, выехать во Францию через Владивосток, сдав предварительно оружие Пензенскому Совету. Но командование корпуса, нарушив условия договора, не разоружило корпус, а, растянув эшелоны с чехословаками по железной дороге от Волги до Владивостока, в конце мая 1918 года подняло мятеж против Советской власти. Одновременно выступили подпольные контрреволюционные белогвардейские организации.

Выступление белогвардейцев и интервентов произошло неожиданно для многих местных Советов. Красная Армия в Сибири к этому времени еще не была организована. Сибирские отряды Красной гвардии были отвлечены на борьбу с атаманом Семеновым, выступившим еще раньше против Советской власти в Восточной Сибири. Учитывая все это, удалось быстро свергнуть Советскую власть на территории всей Сибири, Дальнего Востока, Урала и части Поволжья.

Однако планы контрреволюции по быстрому уничтожению советов на всей территории России не оправдались. Большевики начали ожесточенное сопротивление. Выступление интервентов началось 25 мая 1918 года. Одним из первых ими был захвачен город Ново-Николаевск (теперь Новосибирск). Захватив его, интервенты предъявили Алтайскому губисполкому ультиматум с требованием сдать без борьбы Алтайскую губернию. Но алтайские большевики начали энергичную работу по подготовке обороны Алтая. На экстренном заседании Алтайского губкома РКП (б), созванном в тот же день, Военно-революционному комитету было поручено организовать трудящихся Алтая на борьбу против контрреволюции. Военно-революционный комитет объявил о введении в Барнауле военного положения и начал работу по организации Красной гвардии и сбору оружия. Незадолго перед этим Барнаул, Славгород и Бийск направили отряды красногвардейцев на фронт против Семенова. Поэтому силы красногвардейцев на Алтае были незначительны.

В тот же день в Барнауле сзывают митинг рабочих. Выступив на нем М.К. Цаплин охарактеризовал обстановку и призвал рабочих к активной борьбе. Тут же на митинге началась запись добровольцев в красногвардейские отряды. Исполком Алтайского губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов обратился с таким же призывом к трудящимся всей губернии. В Барнаул начинают прибывать красногвардейцы в одиночку и целыми отрядами. Действуя быстро и решительно Военно-революционный комитет во главе с В.И. Присягиным, сформировал несколько отрядов Красной Гвардии и организовал оборону Алтая. У станции Черепаново завязались ожесточенные бои, но силы были неравны и красногвардейцы не смогли удержать свои позиции, они закрепились по реке Чумыш. Шесть дней ожесточенных боев значительно ослабили силы красногвардейцев, на исходе были и боеприпасы.

Положение осложнилось еще и тем, что начались выступления контрреволюционеров и в других местах. На Бийск повели наступление карокорумцы. Образовался новый – Бийский фронт. На Барнаульском фронте белогвардейцы все время получали подкрепление. Барнаул же 10 июня отправил на фронт последнюю резервную роту, оставшись, сам практически безоружным. Этим воспользовалась Барнаульская подпольная белогвардейская организация, насчитывавшая более 300 человек. В ночь на 11 июня 1918 года она подняла мятеж в городе и завладела им. Но работники Ревкома сумели вызвать помощь. Штаб направил на подавление мятежа красногвардейский отряд. Одновременно с ним в город вступил отряд кузнецких шахтеров, во главе с П.Ф.Суховым, который ушел из занятого белыми Кузбасса. Совместными усилиями алтайских и кузнецких красногвардейцев мятеж был подавлен. Отвлечение сил ослабило красногвардейцев на фронте, и они снова отступили, оставив Тальменку, а затем и станцию Алтайская, 13 июня они заняли позиции у железнодорожного моста через Обь.

Тогда белые пошли в обход. 14 июня белогвардейские части капитана Степанова и поручика Лукина переправились через Обь выше города, а отряд полковника Буткевича – ниже Барнаула. Красногвардейцев защищавших мост продолжали атаковать части капитана Николаева и чешский батальон. Барнаул оказался в кольце. Дело дошло до уличных боев. В самом городе снова выступили контрреволюционеры. Продолжать оборону города стало невозможно, и Ревком принял решение оставить Барнаул. Утром 15 июня 1918 года эшелоны с красногвардейцами двинулись по направлению к Семипалатинску.

Отступление из Барнаула открыло дорогу на Бийск. На заседании Бийского Совета было решено продолжить оборону города, но положение в нем было очень тяжелым. 20 июня при помощи местных контрреволюционеров в город вошли чехи. Камень белогвардейцы заняли 9 июня. Но крестьянство не поддержало вооруженной борьбы красногвардейцев и осталось нейтральным, что в конечном итоге способствовало падению советской власти.

Но борьба за Советскую власть не прекратилась. Красногвардейские отряды, отступившие из Барнаула, продолжали вести вооруженную борьбу. На общем собрании было решено пробиться в горы Алтая, уйти в Монголию, а затем прорваться в Туркестан, на соединение с Красной армией.

Белогвардейцы решили, во что бы то ни стало уничтожить красные отряды, которые второй месяц вели бои на территории, занятой контрреволюционерами. Был выработан план, по разгрому отряду Сухова в селе Вознесенское. Один отряд должен был устроить засаду в самом селе, а второй выступив из Славгорода, ударит на них с тыла и довершит разгром. Но план не удался. Славгородский отряд не успел к бою в селе Вознесенское, опоздав на сутки из-за отсутствия лошадей. А засаду обнаружила разведка, которую осторожный Сухов выслал вперед. Ночью красные разбили засевшего в Вознесенском противника, захватив при этом 60000 патронов, 6 пулеметов и другие трофеи. На следующий день, увидев приближающийся славгородский отряд, расправились и с ним.

Красногвардейцы двинулись дальше по намеченному маршруту. Обозленные неудачами белые начали собирать более крупные силы, произведя в частности, мобилизацию 4 возрастов казаков. В отчете группы стахановцев Западной Сибири, совершивших в конце тридцатых годов поездку по пути отряда Петра Сухова, есть запись рассказа участника этих событий, жителя села Тюнгур Демида Кискина. «Перед тем, как Сухову прибыть в Катанду, к нам в Тюнгур приехали оттуда Казарцев Иван, волостной писарь Гомзин (оба эсеры) и Шапкин Никита. Собрали сход. Они рассказали, что идет отряд Сухова, который всех расстреливает и грабит. Красногвардейцы везут много золота. Нам нужно уничтожить их.

Все взрослые мужчины оседлали коней и поехали вместе с ними в Катанду. За Катандой уже были собраны вооруженные крестьяне деревень Нижний Уймон, Катанды, Терехты, Верхний Уймон, Огневки и даже Усть-Коксы – всего более четырехсот человек. Там же был небольшой казачий отряд поручика Любимцева при двух пулеметах. Нас разбили на три части. Первая, под командой Казанцева (более 5 человек с одним пулеметом), садилась в засаду у впадения в Катунь речки Джекты-Кочко с задачей не пропустить Сухова вперед. Вторая, под командованием Черепанова (также 50 человек с пулеметом), укрылась на правом берегу Катуни против горы Байды с задачей отрезать отряду путь назад. Третья часть под командой жителей Катанды Казарцева Ивана и Шапкина Никиты оставалась в тылу Сухова…».

10 июня Сухов выступил из Катанды. В четыре часа дня главные силы отряда прошли небольшое село Тюнгур, не задерживаясь в нем. Едва отряд втянулся на узкую тропу, пролегающую по-над Катунью, загремели выстрелы. Попав в засаду отряд, был разгромлен. С наступлением сумерек остатки отряда поднялись на вершину горы Байда и переждали там ночь. С рассветом на Байду выехали кулаки окрестных сел на охоту за израненными, голодными и обессилевшими красногвардейцами. Они быстро их переловили, часть порешили на месте, других, раздев и избив, доставили в штаб прибывшего в Тюнгур полковника Волкова. С «охоты» кулаки возвращались с полными тороками окровавленного обмундирования – «законной» добычей. Пленных расстреляли. Всех расстрелянных, а также подобранных на поле боя, всего 144 человека, захоронили в братской могиле. Через 50 лет, к ним прибавился и командир отряда Петр Сухов.

После свержения Советской власти в Сибири на Урале и в Поволжье у власти оказались партии во главе с меньшевиками и эсерами. Из них состояло большинство белогвардейских правительств. Таких правительств образовалось несколько – Комитет членов Учредительного собрания (КОМУЧ) в Самаре, Уральское областное правительство в Екатеринбурге и Временное Сибирское правительство в Ново-Николаевске. Но в условиях начавшейся гражданской войны, неизбежно должна была начаться открытая военная диктатура, переход к которой был ускорен поражениями на Восточном фронте.

Между различными группами мелкобуржуазной русской белогвардейщины началась грызня. Созванное в Челябинске в августе 1918 года совещание представителей различных белогвардейских правительств, ЦК партий эсеров, меньшевиков, кадетов по вопросу об образовании «всероссийского правительства» не приняло никакого решения. Лишь в сентябре 1918 года заседавшее в Уфе совещание, после долгих препирательств, решило создать «единое правительство» в лице Директории, в состав которой вошли 2 кадета, 2 эсера и один царский генерал. Директория, прозванная рабочими «воробьиным правительством», явилась следующей ступенькой на пути к введению военной диктатуры.

Просуществовав всего два месяца, Директория была заменена адмиралом Колчаком, которому был присвоен громкий титул «верховного правителя России». Однако смена правительств не означала изменения классовой сущности белогвардейской власти. Временное Сибирское правительство было создано Сибирской областной думой. В ней из 165 человек было 88 эсеров и 25 меньшевиков. С самого начала это правительство ставило своей задачей «реставрацию капитализма». Докладчик по текущему вопросу на заседании Славгородского земства 25 июня 1918 года говорил «Работа Временного правительства главным образом сводилась к тому, чтобы свергнуть Советскую власть…» Такое правительство не могло рассчитывать на поддержку народа. Это признавали и сами меньшевики и эсеры. Захватив власть, проводя антинародную политику, Временное Сибирское правительство еще более суживало свою социальную базу и держалось только силой штыков.

Первыми действиями Временного Сибирского правительства были: ликвидация Советов и уничтожение большевистских организаций, расправа над большевиками и всеми сочувствовавшими Советской власти. Официально о роспуске Советов было объявлено 6 июля, а «об устранении из органов самоуправления» большевиков – постановлением 27 июня 1918 года. Фактически же Советы повсюду разгонялись уже во время чехословацкого мятежа.

Барнауле в течение 3 дней после захвата власти контрреволюционерами производились массовые аресты, избиения и расстрелы большевиков, рабочих и всех, заподозренных в сочувствии к Советам. Расстрелы, избиения, аресты шли по всему краю. Они сопровождались пытками и издевательствами.

Установив режим репрессий и террора, Временное Сибирское правительство начало наступление на трудящихся. Прежде всего, оно обрушилось на рабочих. Уже в июне 1918 года рабочий день был увеличен до 10 часов. Русских рабочих начали заменять военнопленными. Хозяйничанье белогвардейцев привело к значительному сокращению промышленного производства. Из 230 мыловаренных заводов Сибири к 1919 году работало лишь 111, производство спичек за это время сократилось втрое и т.д. В результате к концу 1918 года количество безработных в Сибири выросло до 21 тысячи человек.

Объявление «свободы торговли» привело к бешеной спекуляции. Цены быстро росли. К концу 1918 года цены на хлеб увеличились на 529%, на картофель – на 911%, на молоко – на 700% и т.д. В городах были закрыты биржи труда, прекратилось социальное страхование рабочих.

1 августа 1918 года Временное Сибирское правительство издало постановление, в котором говорилось: «…увольнению подлежат все активные сторонники большевизма, хотя бы они и не проявляли в настоящее время противоправительственной деятельности». Это постановление давало возможность предпринимателям выбросить на улицу любого рабочего, обвинив его в большевизме. На станции Барнаул, например многие железнодорожники, были уволены с мотивировкой: «был членом Совета», «был красногвардейцем», «известен, как приверженец Советской власти» и т.п.

Постановление Временного правительства от 5 июля 1918 года категорически запрещало всякие митинги, демонстрации и собрания трудящихся. На основании этого постановления населению Алтайской губернии было объявлено, что войскам дан приказ все «митинги, сборища и собрания (численностью более 5 человек) рассеивать при поддержке вооруженной силы». Повсюду была установлена жесточайшая цензура. При малейшей попытке выразить недовольство режимом насилия, погромов и безудержного массового террора газеты подвергались разгрому.

В городах неудержимо развивалась спекуляция, прожиточный минимум рос катастрофически. Так в Барнауле осенью 1918 года он достигал 900 рублей в месяц, а средняя заработная плата железнодорожника составляла 311 рублей, работника бийской текстильной фабрики Бородиных – 300 рублей.

В июле 1918 года постановлением Временного Сибирского правительства была восстановлена частная собственность на землю. Земли, полученные крестьянами при Советской власти оставлялись у них на условиях аренды, да и то лишь в том случае, если они засевались. При наличии в Алтайской губернии 150 тысяч безземельных крестьян, законом Временного Сибирского правительства было выделено под заселение земли всего на 10 тысяч человек. Бывшие кабинетские земли власти тщательно сохраняли «для других общегосударственных надобностей», а безземельных крестьян объявили «кандидатами в арендаторы». В июле 1918 года начался сбор налогов и «недоимок» за 1914-1918 гг.

Характерным для режима, установленного Временным Сибирским правительством, был полнейший произвол белогвардейской военщины, рекрутировавшейся из наиболее реакционных элементов, спекулянтов, уголовников. Очень часто на местах дело доходило до того, что даже буржуазные организации жаловались на бесчинства карателей, с которым они ничего не могли поделать. В Барнауле городская дума уже 16 июня 1918 года решила «возбудить протест против кровавых расправ, учиненных не во время военных действий», а 18 июля было созвано специальное совещание по вопросу урегулирования взаимоотношений между гражданскими и военными властями.

Профсоюзы губернии, где шел процесс поляризации сил, отнеслись к Временному сибирскому правительству неоднозначно. Его поддерживали барнаульские печатники, но общее собрание рабочих и служащих мастерских депо, «обсудив вопрос о текущем моменте и, принимая во внимание, что советская власть давала гарантии железнодорожникам, выступившим на ее защиту», воздержалась от оказания доверия новому правительству. I Всероссийский съезд профсоюзов, проходивший с 6 по 14 октября 1918 года в городе Томске, призвал к борьбе за восстановление советской власти. Как отметил глава Временного сибирского правительства П.В.Вологодский, «большевики пали, но большевизм рабочей психологией не изжит».

Большевики губернии начали собирать силы, объединять сторонников советской власти. В Барнаул для организации подпольной работы приехала представитель ЦК Э.А. Алексеева. В конце сентября состоялось первое общегородское подпольное собрание. В связи с объявленной мобилизацией в белую армию осенью 1918 года по губернии прокатились крестьянские волнения. Одним из самых серьезных было выступление крестьян в селе Черный Дол Славгородского уезда. Руководил им штаб. В ночь на 2 сентября восставшие взяли Славгород. Власть в городе и уезде перешла к военно-революционному комитету. Он обратился с воззванием к рабочим и крестьянам Сибири, призвав их к совместной борьбе с белогвардейцами. Воззвание не получило должного отклика, хотя некоторая часть крестьян прибыла в Черный Дол и влилась в ряды повстанцев. Временное Сибирское правительство усмотрело во всем этом покушение на свой авторитет и решило наказать «бунтовщиков». На подавление восстания был направлен отряд атамана Анненкова.

«8 сентября на ст. Бурла из Омска прибыли карательные отряды под командой атамана Анненкова в составе двух стрелковых полков и 700 казаков. Завязался неравный бой. Завладев станцией Бурла, Анненков двинулся на Ново-Песчаное и Гусиную Лягу. У Гусиной Ляги находился главный повстанческий отряд под командой П.И. Фесенко. …Потеряв командира и несколько человек убитыми, повстанцы отступили. Решено было дать бой у Черного Дола. Для этого в ночь с 9 на 10 сентября население эвакуировали. На рассвете каратели перешли в наступление. Защищаться было нечем, и они ворвались в село.

Каратели расстреливали всех попадавшихся на глаза, подвергали жителей пыткам, насилиям и грабежам, угоняли из села скот, увозили имущество крестьян. Село запылало. Прибыв в Славгород, по воспоминаниям И. Господаренко, «Анненков принял все меры к розыску выпущенных арестованных… Анненков сначала расправился в городе, расстреляв более двух тысяч невинных молодых крестьян… и немедленно разослал свои отряды по всем углам уезда и почти не осталось ни одного села, чтобы не посетили белогвардейцы и не отчистили кого-нибудь шомполами, нагайками, и не расстреляли… Сам Анненков заявлял, что где я проеду. То там 30 лет крестьянин шевелиться не будет».

Славгородско-Чернодольское восстание послужило сигналом к развертыванию партизанской войны против Временного Омского правительства и Колчака. В это же время в селе Вострово возник повстанческий отряд во главе с А.Л. Копанем и Е.М. Мамонтовым. Восстания крестьян вспыхнули в Змеиногорском, Бийском уездах.

И Временное Сибирское правительство, и сменившая его Директория не смогли стать правительствами народного доверия и вывести страну из экономического и политического кризиса. 18 ноября 1918 года группа офицеров совершила переворот и объявила верховным правителем адмирала Колчака. При всей неоднозначности и противоречивости этой политической фигуры, его субъективных устремлений к возрождению покоя и порядка в стране, установление военной диктатуры способствовало углублению гражданской войны, дальнейшей эскалации противостояния и насилия. Экономическая жизнь расстроилась окончательно. Добыча медных, цинковых, свинцовых руд прекратилась в губернии вообще, выработка спичечной фабрики в 1919 году по сравнению с 1917 годом сократилась втрое. Цены на керосин, мыло, спички выросли в 5 раз, на основные продукты питания в 6 раз.

Вся политика министерства труда колчаковского правительства строилась на политическом и экономическом угнетении; сторонники большевизма, даже если они не занимались в тот момент противоправной деятельностью немедленно увольнялись; профсоюзы были формально признаны, но фактически им отказывали в регистрации; больничные кассы подвергались всяческим гонениям. Повсеместно была введена система сдельной и нормированной оплаты труда, которая может соответствовать экономическим интересам трудящихся лишь в том случае, если они имеют возможность участвовать через профсоюзы в установлении расценок и норм выработки. Однако в тот период между рабочими и предпринимателями установились такие отношения, какие существовали в самые мрачные времена самодержавия. Для разрешения экономических конфликтов предприниматели предпочитали обращаться к военным властям.

Когда Барнаульский профсоюз обратился за разрешением провести собрание членов союза, колчаковский комендант ответил: «В случае устройства собрания расстрелять каждого десятого». Положение рабочих становилось все более невыносимым. Они буквально голодали. Чтобы заставить их работать Колчаковское правительство встало на путь милитаризации труда. Так, 4 марта 1919 года все рабочие и служащие водного транспорта были объявлены военнообязанными и подчиненными военным властям и законам.

В докладной записке, поданной Томским профсоюзом железнодорожников в колчаковское министерство труда, говорилось: «…решительно все мастеровые и рабочие взяты под «подозрение» в большевизме. Всякая попытка заявить о своем невыносимом положении рассматривается администрацией как военный мятеж и немедленно передается для ликвидации военным властям».

Весной 1919 года судовладельцы Алтайской губернии фактически ввели 12-часовой рабочий день, и 300 рабочих-водников отправили жалобу в министерство труда. Ответом стали военные репрессии. В сложном положении оказалось крестьянство. Когда весной-летом 1918 года решалась судьба советской власти, алтайские крестьяне в массе своей заняли нейтральную позицию, выразив тем самым недовольство жесткой аграрной политикой большевиков. Но колчаковское правительство взвалило на село еще более тяжкое бремя расходов. Не давая земли крестьянам, ее обещали лишь тем, кто будет воевать «за возрождение России». Необычайно увеличился налоговый гнет. Так, общая сумма налогов, возложенных на крестьян села Луковки, Каменского уезда, за 1919 год в шесть раз превышала налоги, выплаченные ими за 1917 год. В январе 1919 года даже колчаковские управляющие уездами Алтайской губернии, созванные на совещание в Барнаул, говорили о том. Что лежащие на крестьянах «повинности таковы, что могут привести к полному разорению населения». При отказе крестьян или невозможности выполнять все повинности в села направлялись карательные экспедиции, о которых один из начальников уезда рассказывал, что они действовали «с большей жестокостью, не вызываемой необходимостью, подвергая расстрелам и порке плетьми не только действительно виновных». «Не дают самогонки – бьют, дают – тоже бьют», – рассказывал другой.

В заметке под заглавием «Бытовая картинка деревенской жизни», барнаульская газета сообщала 29 июня 1919 года о том, что стоит одному колчаковскому милиционеру заехать в село, как все его население из боязни, что все «реквизируют», со всеми пожитками укрывается в лес и выходит обратно лишь после того, как убедится, что милиционер уехал. На Алтае нет буквально ни одной деревни, в которой годы «правления» Колчака не оставили бы по себе черной памяти.

Всеобщий развал, произвол, грабежи и самоуправство – вот чем характеризовалась внутренняя жизнь колчаковцев. «Пир во время чумы» – озаглавила одну из своих передовых статей барнаульская меньшевистская газета в этот период. «Мы живем в каком-то смрадном чаду социального запустения», - писала в ней редакция газеты. Газета, однако, не призывала к какому-либо протесту. Она рекомендовала... ждать. Само появление подобных статей в меньшевистской газета было вызвано стремлением соглашателей, сохранить хоть какие-нибудь остатки доверия к себе у народа.

Стараясь отвлечь рабочих от настоящей борьбы, эсеры и меньшевики поднимали шум по поводу перевыборов в земские органы. Но все подобные попытки не имели успеха. Накануне выборов в Барнаульскую городскую думу эсеро-меньшевистская газета «Алтайский луч» вынуждена была признать, что «часть избирателей, преимущественно из среды рабочих…, предполагая воздержаться от выборов, рассуждает так: не все ли равно, те ли, эти ли, нам лучше не будет». Этому бесспорному и слишком очевидному предположению газета, не нашла ничего возразить и ответила лишь угрозой: «лучше не будет, но хуже может быть». Это, однако, никого не могло убедить, и в Барнауле, на выборах в городскую думу, происходивших 28 июля 1919 года приняло участие всего 11% избирателей.

Безудержная спекуляция привела к неограниченной инфляции. Денежных знаков не хватало. Колчаковское правительство начало печатать в Омске свои бумажные деньги, на которых не было даже ни одной подписи. Распространялись они в принудительном порядке. Но и их вскоре не стало хватать и Барнаульская дума, например, осенью 1919 года выплачивала своим служащим зарплату… облигациями городского займа, которые служащие, конечно, отказывались брать. Разгул черносотенной реакции, произвол и грабежи сделали колчаковский тыл пороховым погребом, вызывая всеобщую ненависть. Ярко проявилось это и в колчаковской армии.

Временное Сибирское правительство вначале набирало в армию лишь добровольцев, соблазняя их высоким жалованием и пайком. Убедившись в том, что таких много не найдешь, оно перешло в августе 1918 года к проведению мобилизации. Не решаясь брать солдат-фронтовиков, которые прямо заявляли о том, что они знают против кого надо направлять винтовки, Временное сибирское правительство начало мобилизацию молодежи 18-19 лет. Однако и это встретило упорное сопротивление. Крестьяне восставали, не давая призывников, а сами призывники дезертировали. Колчак перешел к мобилизации старших возрастов. Но набираемые им солдаты оказывались еще менее надежными. Они часто переходили на сторону Красной Армии.

Факт перехода насильно мобилизованных на сторону Красной Армии открыто признавал и сам Колчак. В приказе № 131 от 14 мая 1919 года он писал: «Из поступивших ко мне донесений видно, что в последнее время на фронте имели место случаи добровольной сдачи в плен… солдат армии из числа мобилизованных и переход к противнику до боя».

Террористический режим был установлен и в Горном Алтае. Главари Каракорумской управы сразу признали Колчака. Белогвардейские офицеры Сатунин, Кайгородов и другие, опираясь на баев и купцов, проводили самый разнузданный террор против всех заподозренных в сочувствии Советской власти. В Онгудае капитан Келлер устроив массовую порку населения, приказал выпороть даже 78-летнюю старушку. В Теньге и Ябагане он 9 человек расстрелял, 6 человек повесил. В ноябре 1918 года у крестьян губернии реквизировали шинели и другое военное обмундирование, летом 1919 года изъяли телеги, брички, упряжь. Регулярно проводились реквизиции лошадей, бесплатная заготовка фуража и продуктов. Военно-транспортная повинность затруднила проведение полевых работ.

Удержать такой режим можно было лишь жестокими принудительными мерами. В губернии не было практически ни одной волости, не пострадавшей от карательных отрядов Анненкова, Семенова, Калмыкова. Жестокие репрессии и произвол, неспособность колчаковского правительства остановить экономический хаос способствовали активному нарастанию борьбы за восстановление советской власти на Алтае. Для массы рабочих и крестьян это стало своего рода стихийным протестом против всех форм неравенства. Носителями идеи Советов как справедливой власти для трудящихся были большевики, хотя в борьбу с колчаковским режимом включились практически все демократические партии и группы Сибири. Однако их лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» не нашел широкой поддержки в силу разных причин. Одна из них заключалась в том, что демократы запятнали себя сотрудничеством с интервентами.

Восстановление Барнаульской организации началось сразу же после занятия города белыми. В начале августа 1918 года в секретариате Губпрофсовета состоялось первое нелегальное собрание большевиков, оставшихся в городе, на котором присутствовало 12-14 человек. В конце августа 1918 года проведено второе собрание. На нем было уже 20 человек. Собрание избрало Организационное бюро и делегата на Первую Сибирскую конференцию. После конференции началась энергичная работа. Ряды партии множились, создавались новые пятерки. Комитет установил связи с Томском, Омском, Ново-Николаевском. Была создана подпольная типография, издано несколько листовок, направлены агитаторы в некоторые села.

Организация быстро росла, и к зиме 1919 года в ней насчитывалось уже 150 человек. Одним из руководителей организации в этот период была петроградская текстильщица, член партии с 1910 года Эмилия Августовна Алексеева. Посланная ЦК для работы на Алтае она приехала в Барнаул накануне чехословацкого мятежа и возглавила руководство работой Барнаульской организации. Но в августе 1919 года была арестована и приняла яд в колчаковском застенке. В начале февраля 1919 года провокатору удалось проникнуть в Барнаульскую организацию. Около 30 человек было арестовано. Однако организация быстро оправилась.

В конце февраля 1919 года состоялась конференция большевиков Барнаула. Тактическую линию борьбы с колчаковщиной конференция определила так: 1. Усиление работы в широких рабочих массах города; 2. Дальнейшая организация большевистских ячеек в городе и деревне и установление связи с отдельными партизанскими отрядами, уже тогда действовавшими довольно сильно на территории Алтайской губернии; 3. Активизация работы по разложению частей колчаковской армии; 4. Мобилизация всех революционных сил города и деревни для подготовки вооруженного восстания с целью восстановления Советской власти.

Второй период деятельности Барнаульской организации характеризуется уже некоторой переоценкой тактической линии в направлении отказа от ставки на немедленное вооруженное восстание. Однако общая установка на подготовку восстания оставалась как единственно правильная. Намечалось расширение связей с массами, как в городе, так и в деревне, для чего особым постановлением комитета его члены и другие товарищи из актива раскреплялись по районам города, посылались товарищи и деревню. Наибольшее внимание организация уделяла Бийско-Кузнецкому и Алейскому районам.

Использовались и так называемые общественные организации, существовавшие легально в условиях колчаковщины: профсоюзы, кооперация и больничные кассы. Следует отметить ошибку технического порядка – недостаточное внимание к работе в военных частях. Видимо, сказалось предпочтение партизанскому лозунгу, который широко внедрялся в деревне, - «Не давать своих сыновей в белую армию». Комитет в этот период оставался почти без связей с частями колчаковской армии и не оказывал на солдат большевистского влияния.

Период с мая по сентябрь характеризуется тем, что Барнаульский комитет партии решительно отвергает свою ошибочную тактику отказа идти работать в колчаковскую армию и более четко определяет политическое руководство партизанским движением. Партийная организация развертывает борьбу за середняка, разоблачает эсеровско-кулацкое влияние на партизанское движение.

Необходимость выработки политически четких лозунгов в отношении партизанского движения вызывалась тем, что в нем было три оттенка, которые можно охарактеризовать так: 1) пролетарско-бедняцкое, во главе которого стояли члены партии, рабочие и бедняки деревни; 2) крестьянско-середняцкое, которое в своей массе переходило от революционно-демократических позиций к борьбе за диктатуру пролетариата; 5) кулацко-эсеровское направление, являвшееся буржуазно-революционным по отношению к колчаковщине и контрреволюционным по отношению к Советской власти; выразителями этого течения были Рогов, Новоселов, Козырь, Плотников и др., испугавшись угрозы насаждения Колчаком помещичьего землевладения, не имевшего места в Сибири, они пошли в партизанские отряды, и стали их возглавлять.

В соответствии с общей политической линией борьбы с колчаковщиной комитет принимает решение о том, чтобы еще больше активизировать партизанское движение, соединить его раздробленные отряды в крупные боевые единицы. Борьба с колчаковскими бандами должна вестись под четкими большевистскими лозунгами: «За власть Советов», «Поддержка нашей Красной Армии», «За диктатуру пролетариата в союзе с крестьянством». Эти лозунги имели большое принципиальное значение.

В отдельных районах партизанского движения наблюдались факты, когда политические лозунги обезличивались и просто искажались. Так, в Алейском районе руководители партизанского движения политическую цель борьбы сформулировали как «достижение свободы, равенства и братства». В некоторых случаях, на территории, очищенной от банд белых, в органы власти сознательно были допущены кулаки. Это мотивировалось тем, чтобы кулаки не сбежали к Колчаку.

При обсуждении вопросов, связанных с организацией Причумышского краевого совета, Рогов и Новоселов заявляли «Мы будем все равно бороться против всякой власти». Географические, социально-политические особенности Алтая наложили отпечаток на характер партизанского движения в губернии. В целом оно носило стихийно-демократический характер, и было неоднородным по социальному составу.

Стихийный анархизм в той или иной степени был характерен для всех партизанских соединений губернии, что не исключало конфронтации внутри его. Так, отряд Рогова отказался сотрудничать с коммунистами. Раскол произошел на II Съезде Причернского края: часть отряда была преобразована в 1-ю Чумышскую дивизию под командованием большевика М.И. Ворожцова, а часть осталась с Роговым. Неоднозначна оценка роговского отряда. Одни историки видят в его действиях лишь анархизм, другие считают роговцев истинными выразителями и защитниками интересов алтайского крестьянства. Связано это с тем, что дискутирующие стороны акцентируют внимание на крайностях: либо полностью игнорируют имевшие место факты грабежей, мародерства, бандитизма, либо берут во внимание только их, не считаясь с сочувственным отношением местного населения к отряду Г.Ф.Рогова.

Расширению партизанской войны способствовали нелегальные большевистские организации. Состоявшаяся в марте III подпольная конференция сибирских коммунистов приняла ряд специальных инструкций о развитии партизанского движения.

2 августа в селе Зимино началось восстание. Сигналом к его началу послужило избиение зиминцев карательным отрядом прапорщика Абрамова за то, что их дети дезертировали из армии Колчака. Арестованные родители дезертиров сообщили об этом сыновьям, находившимся в партизанском отряде. Те, узнав об этом, бросились на выручку. Командиру отряда Брусенцеву не удалось удержать их от выступления. Партизаны направились в Зимино и обратились к крестьянам с призывом о помощи. Население Зимино единодушно поддержало этот призыв. В Зимино был созван митинг, на котором было решено отдать всю власть Военно-революционному штабу, поднять крестьянство и быстро организовывать отряды.

Из секретного доклада начальника разведывательного отделения штаба Сибирского корпуса белых войск о Зиминском восстании: «…Зиминцы 2 августа восстали и при помощи имевшегося уже у Ивкина вооруженного отряда в числе 200 человек и скрывавшегося в Зимино и изгнали милицию. К зиминцам присоединились безголосовцы, колпаковцы, белоглазовцы и панюшевцы. К вечеру 3 августа Ивкиным отдано приказание: занять ст. Алейскую и испортить железнодорожную линию и сжечь мосты. На станции Алейская стояла охрана из 17 человек под командой поручика Хорошилина. При появлении красных 12 из охраны добровольно передали свое оружие повстанцам, а 5 человек с поручиком Хорошилиным на паровозе уехали на казарму Язовка. У Кашиной Хорошилин был окружен и взят в плен. К этому времени к повстанцам примкнули деревни вдоль железной дороги в направлении к ст. Поспелиха. Нужно отметить, что до июля, крестьянство даже не помышляло о каких бы то ни было восстаниях и политикой не занималось, а исключительно отдалось своему делу – хлебопашеству. С момента более открытой деятельности организаторов, а именно с 1 районного собрания, бывшего накануне Петрова дня, крестьянство стало более-менее прислушиваться к голосу главарей-большевиков. Факт порок, применяемых милицией при аресте дезертиров, лишь влил масла в огонь, этим воспользовались главари, подняли знамя восстания. Конечно, крестьянство в лице стариков и женщин в своем большинстве не сочувствует движению, но вынуждено выступить, терроризируемое угрозами молодежи, особенно дезертиров, призыва 18 года. Что касается сельской интеллигенции, то в отношении ее имею констатировать факт полного сочувствия большевикам. Хотя она активно не выступает, но своим сочувствием таковым движениям поддерживает крестьянство в нормальном отношении…».

В тот же день восставшие освободили Чистюньку. Восстание начало распространяться по территории Алтая с необыкновенной быстротой: 3 августа восстали 8 сел, 4 августа – 2 села, 5 августа – 35, 6 августа – 2, 7 августа – 8 и т.д.

4 августа по решению собрания представителей восставших сел, созванного большевиками, было решено провести мобилизацию 9 возрастов солдат-фронтовиков. Через несколько дней в распоряжение Зиминского штаба начали прибывать вооруженные отряды мобилизованных. Восстанием руководил выделенный Зиминским районным партийным бюро Военно-революционный штаб, которому было присвоено звание Главного Штаба Алтайского округа. Начальником штаба был избран Архипов. Командующим отрядами восставших – К.Н. Брусенцов, председателем Ревтрибунала Г. Ивкин.

13 августа 1919 года штабом был созван съезд делегатов 36 восставших сел. Он принял решение о восстановлении советской власти, рассмотрел вопросы о финансах, полевых работах, о продовольствии для армии, о помощи семьям и детям повстанцев. Для большей оперативности руководства быстрорастущая территория, охваченная восстанием, 11 августа была разделена штабом на 7 районов. В каждом районе был выделен районный командир.

Крупным центром восстания, было, также село Усть-Мосиха, в котором имелась большевистская ячейка, связанная с Зиминской и Каменской партийными организациями. Получив сообщение зиминцев, большевики Усть-Мосихи подняли на восстание жителей своего и окрестных сел (Куликово, Макарово и др.). Отряд белогвардейцев, выступивший против мосихинцев, был ими отбит, загнан в Тюменцево и осажден в нем. Вскоре начались бои за Шелаболиху. Восстание быстро перебросилось через Обь. Поднялись села прилегающие к Алтайской железной дороге. 15 августа восставшие захватили станции Черепаново и Евсино. Железная дорога была перерезана.

Восстание в волостях, расположенных к западу и северу от г. Камня, подняли партизаны, руководимые коммунистом, бывшим членом Каменского совета, И.В.Громова. В городе работала Каменская подпольная организация, и на заимке Клещева располагался небольшой партизанский отряд. Когда его численность увеличилась, партизаны, во главе с Громовым решили сделать налет на Каменский гарнизон колчаковцев с целью освободить из тюрьмы политических заключенных. По его замыслу небольшой отряд смельчаков во взаимодействии с городской подпольной организацией, которая в день налета должна была поднять восстание в городе, при хорошо разработанном плане нападения сможет обеспечить победу без потерь с нашей стороны. Но обстановка сложилась иначе.

Перед операцией в город прибыли белополяки. Партизаны вошли в город в 2 часа ночи, и повели наступление на заранее намеченные объекты. Но положение было осложнено превосходящими силами противника. Завязавшийся бой продолжался 4 часа. Не выдержав натиска врага, партизаны вынуждены были отступить на заимку в 25 верстах от Камня. Пополнившись за счет повстанцев других селений, Громов 19 августа 1919 года вновь двинул отряд на Камень. Наступление повели с двух направлений: от села Ярки и по Корниловской дороге. На этот раз, белогвардейцы не оказав сопротивления, спешно погрузились на пароходы и удрали из города. На этот раз город был занят без боя, и красные продержались в нем 14 часов. На стихийно возникшем митинге, ораторы призывали население создавать органы советской власти на освобожденной от колчаковцев территории и всемерно поддерживать партизан.

Получив подкрепление из Ново-Николаевска, белогвардейцы вновь двинулись на Камень. Вооруженные артиллерией и пулеметами они вынудили оставить город. Налет на Камень явился началом большого пожара гражданской войны в этом районе. Территория, охваченная восстанием в Каменском уезде и прилегающих к нему волостях Ново-Николаевского и Славгородского уездов, была названа северным фронтом.

В Славгородском уезде восстание возглавила большевистская группа, во главе с А.Л.Копанем. Командиром партизанских отрядов в этом районе был Е.М.Мамонтов. Восстание докатилось и до горных кряжей Алтая. В предгорьях восстали села Михайловка, Сычевка, Паутово, Верх-Ануйское, Слюдянка, Большой Бащелак, Малый Бащелак и другие. Не остались в стороне и села Горного Алтая. Восстали Черга, Теньга, Ябаган, Усть-Ануй, Барабаш и др.

Отряды восставших крестьян предгорных сел (около 4 тыс. человек) осадили казачью станицу Чарышскую и предложили казакам сдать оружие. Казаки подчинились. При этом часть революционно настроенных казаков (Пичугины, Назаров и др.) вышла из казачьего сословия и во главе с Назаровым влилась в ряды восставших. Однако большинство казаков оставалось на стороне белогвардейцев и ждало лишь случая, чтобы расправиться с восставшими.

За первые 10 дней восстание охватило 90 сел. Всего в нем приняли участие около 100 тысяч крестьян из 6 уездов. По мере роста восстания силы белогвардейцев увеличивались за счет присылаемых частей из других мест. Активное участие в подавлении восстания приняли кулаки, попы, торговцы.

Против восставших были посланы крупные силы. Разгорелась ожесточенная борьба. Станции Алейская и Топчиха, пристани Шелаболиха и Усть-Чарышская по 3-4 раза переходили из рук в руки. Бой за Усть-Чарышскую пристань закончился 12 августа отступлением белогвардейского отряда полковника Полякова, который отошел на казачью линию. В боях 14-15 августа он и там потерпел поражение и отошел к селу Быстрый Исток. Недовольное полковником Поляковым командование заменило его полковником Хмелевским, направленным из Барнаула с подкреплением из белогвардейцев и поляков.

С помощью казаков Хмелевский вытеснил восставших из казачьих станиц Терской, Покровской, Антоньевской, а затем подошел к селу Михайловскому. В дальнейшем ему удалось нанести ряд поражений восставшим и захватить села Михайловское, Усть-Пристань, Легостаево, Белово и др. Занятие сел сопровождалось массовыми убийствами. В одном только Михайловском белогвардейцы, уже после боя, убили 400 человек. Многие села были почти полностью сожжены.

Другой отряд белогвардейцев капитана Харченко вытеснил повстанцев из сел около Барнаула, а затем двинулся на Зимино. 22 августа белогвардейцы захватили Алейскую и Калманку. Помогавшие Харченко эскадроны белой конницы захватили деревню Фунтики и село Чистюньку. В этот же день белогвардейцы подошли к самому Зимино, но были отбиты. На следующий день бой возобновился. Израсходовав патроны, восставшие были вынуждены покинуть село. Ворвавшись в него, белогвардейцы сожгли 110 домов.

Главный штаб отступил в село Брусенцово и дал указания всем отрядам, еще продолжавшим борьбу, отходить к селу Боровскому. Восстание в Зиминском районе было подавлено, но около 5 тысяч его участников отошли, не сложив оружия. Они собрались в селе Осколково, где штабом был проведен митинг. Штаб предложил части восставших вернуться домой. Около 2000 человек согласились с предложением штаба и разошлись, а остальные решили продолжать партизанскую войну. Возглавляемые штабом, они пересекли железную дорогу Кашино и вышли в Славгородский уезд.

У села Зеркальского зиминские партизаны встретили отряд полковника Окунева в 1100 человек с 13 пулеметами и 2 орудиями. Несмотря на то, что у партизан было всего 300 винтовок и один пулемет, (остальные были вооружены пиками), они выдержали бой и пошли дальше. Преследовать их Окунев не решился. В селе Урлапово обсудив положение, зиминские партизаны решили идти на соединение с отрядами Мамонтова. В Славгородском уезде центром восстания, было село Солоновка. Славгородский Главный штаб издал ряд приказов, разосланных во все восставшие села Славгородского уезда. В дальнейшем штаб объявил Славгородский уезд на военном положении и начал мобилизацию призывов 1914-1918 года. 30 августа в Солоновке было проведено совещание представителей волостных Военно-революционных комитетов, которое решило разбить территорию, охваченную восстанием на подрайоны. Рядом удачных боев восставшим удалось удержать в своих руках значительную территорию Славгородского уезда и организовать партизанские отряды. 1 сентября зиминские партизаны установили связь со Славгородским штабом, после чего в селе Мельниково произошло объединение зиминских и славгородских партизан.

Объединенным силам партизан сразу же пришлось вступить в бой. Окунев, узнав о подкреплении, идущем к нему из Рубцовки, направил свой отряд 2 колоннами против партизан. Одна двигалась на Вострово, другая на Мельниково-Малышев Лог. Одновременно из Рубцовки на Ново-Егорьевку двинулся в помощь Окуневу отряд белогвардейцев в 800 человек.

Бои произошли 2 и 3 сентября. Партизаны отбили наступление всех трех отрядов. Колчаковцы, пришедшие из Рубцовки, понеся потери, отошли обратно, а полковник Окунев был разбит партизанами у села Мельниково. Разгромив отряд Окунева, партизаны захватили 400 пленных, 200 винтовок, 6 пулеметов, 10 тысяч патронов.

В Каменском уезде колчаковцам также удалось подавить восстание. Образовавшиеся в уезде партизанские отряды под ударами колчаковцев вынуждены были отступить. Главный штаб Северного фронта, находившийся сначала в селе Глубоком, также решил объединить свои силы со славгородскими и зиминскими партизанами. 9 сентября 1919 года Славгородский, Зиминский и Каменский штабы объединились в один «Главный штаб крестьянской Красной Армии Алтайского округа». В него вошли 33 человека.

Все партизанские отряды были объединены в партизанскую армию, в которой вводилась военная дисциплина. В приказе № 1 Штаб Армии заявил, что он объявляет «военную диктатуру; без которой не может быть спасения революции… Товарищи армейцы пусть знают, что неисполнение требований командного состава рассматривается как измена социализму... За измену смертная казнь по суду».

Начальником объединенного штаба был избран большевик, бывший учитель Архипов, а главнокомандующим партизанской армии Е.М. Мамонтов.

Так было положен начало существованию партизанской армии, объединившей партизан Славгородского, Каменского, Змеиногорского и Барнаульского уездов.

3 октября совещание большевиков в селе Черновке приняло решение о реорганизации партизанской армии путем сведения отрядов в подразделения армейского типа. И вскоре все партизанские отряды были сведены в 8 полков, насчитывавших около 15 тысяч партизан. Позднее возникли 3-я и 4-я дивизии и отдельная 6-я Горно-Степная дивизия.

Вторым районом партизанского движения являлся Горный Алтай. Подавив восстание в степи, белогвардейцы двинулись в горы. Оттесняя восставших, каратели зверствовали в захваченных ими селах. Белогвардейскими и казачьими отрядами кулацкими дружинами и алтайскими националистическими бандами Сатунина и Кайгородова восстание в горах было подавлено. Но около 400 человек из села Малый Бащелак и др. во главе с Никифоровым, оставив родные села, ушли в горы и по предложению большевиков в начале сентября 1919 года сформировали 1-й Горно-Алтайский партизанский полк.

Получив вести о восстании, крестьяне сел Деминского и Александровского постановили немедленно приступить к формированию боевого отряда по борьбе с колчаковцами. Сформировавшийся в сто всадников отряд под предводительством гражданина села Деминского Петра Кокорина уже 5 августа выступил в село Куяган на борьбу с карательным отрядом белых. Прибыли в Куяган в 10 часов вечера того же дня, но карательного отряда не захватили. Избив до 80 человек и повесив Николая Мокрушина, каратели скрылись. Из Куягана двинулись в район Белого Ануя, где уже успешно действовал партизанский отряд численностью до 300 человек. Накануне прихода отряда Кокорина, белоануйцы в ночной атаке разбили отряд белых и захватили у них до ста винтовок, две двуколки с патронами и одну двуколку гранат. Объединив усилия двух отрядов в одну боевую единицу, партизаны не смогли решить вопрос о единоначалии: отряд создали один, а командиров осталось два.

Узнав о концентрации партизан, белогвардейцы повели более энергичное наступление на них численно превосходящими и хорошо вооруженными силами. В первых числах сентября им удалось снова занять Белый Ануй. Обозленные прежними неудачами, белогвардейцы в нескольких местах запалили село. Чтобы спасти имущество от огня, а жителей от произвола, партизаны поздним вечером бросились в атаку, выбили белых из села и потушили пожар. Видя отчаянное сопротивление партизан, зачастую переходящее в наступление, белогвардейцы решают окружить их в Белом Ануе и уничтожить. С этой целью они повели наступление крупными силами одновременно из разных мест: со стороны Черного Ануя, Усть-Муты, Усть-Кана, Барагаша и Мариинского. Зная хорошо местность, один из начальников отряда Г.Е.Вязников вывел партизан из окружения и на другой день нанес ощутимый удар по одному из конных отрядов врага. Выйдя из окружения, партизаны решили создать полк и выбрать единое командование. Во время обсуждения этого вопроса на общем собрании отряда, которое состоялось в урочище Туктуш, было получено извещение, что за день до формирования нашего отряда в горах Сентелека сформировался первый партизанский горный полк. Поэтому полк был назван вторым, командиром его избрали П.Д. Кокорина.

23 сентября в Черном Ануе оба полка соединились. Для удобства управления ими и установления строгой дисциплины на делегатском собрании партизан решили создать бригаду, командиром которой избрали Ивана Яковлевича Третьяка, его помощником Г.Е. Вязникова, начальником штаба бригады В.С. Зырянова.

25 сентября командир бригады отдал приказ полкам вести наступление через Белый Ануй на Усть-Кан, где, по сведениям разведки, находился карательный отряд белогвардейцев численностью до 400 человек. Каратели, не приняв боя, бежали вниз по реке Чарышу. 27 сентября бригада выступила из Усть-Кана и вечером того же дня, в урочище Шугалы соединилась с уймонским партизанским отрядом.

В связи с быстрым ростом числа участников партизанского движения 8 октября на делегатском собрании, состоявшемся в с. Абай, было решено создать дивизию, командиром которой избрали Третьяка. Здесь же из уймонских отрядов сформировали третий полк.

В ночь с 12 на 13 октября партизаны перехватили 8 телеграмм белогвардейского полковника Хмелевского с приказами восьми отрядам о немедленном наступлении с разных сторон на Абай с тем, чтобы окружить его и уничтожить находящихся там партизан. Перехватив белогвардейские депеши, командование партизанской дивизии приказало 1-му и 2-му выступить навстречу карательным отрядам и разбить их поодиночке. 13 октября эти полки по переломам Карлыка вошли в соприкосновение с карательным отрядом численностью в 600 человек и наголову разбили его, захватив 100 винтовок, несколько ящиков патронов, много пленных. Третий же полк пошел в обход на Сок-Ярык к Онгудаю с целью отрезать белогвардейцам пути отхода к границе с Монголией.

Рано утром 14 октября повели наступление на Усть-Кан. Из урочища Ябоган показался картельный отряд. Он с ходу был, опрокинут силами второго полка, и спасся в с. Шебалино, где находился штаб полковника Хмелевского.

В Усть-Кане же сосредоточились, как выяснилось из полученных сведений два отряда белогвардейцев, не участвовавших в боях с нашей дивизией, и часть отряда, разбитого в Карлыке. Стремительной атакой партизанских полков белогвардейцы были смяты. Кроме того, партизаны разгромили еще три отряда белых, которые подошли со стороны Черного Ануя, для подкрепления белогвардейцев, засевших в Усть-Кане. Чуть ли не в один день, разгромив все восемь карательных отрядов, партизанские полки 15 октября сосредоточились в селе Черный Ануй, а 16 октября выступили на Чуйский тракт, где белые были еще сильны. В ночь с 16 на 17 заняли село Шебалино. Полковник Хмелевский узнав о разгроме своих отрядов, без сопротивления отступил в село Алтайское.

Получив извещение, что часть карательных отрядов бесчинствует в районе Туэкта-Теньга, штаб дивизии 18 октября отдал приказание о выступлении на Онгудай. 19 октября 2-й полк вступил в сражение с неприятелем на Зайсанской Елани. Среди неприятельского отряда находилось большинство местных крестьян дружинников, которые при первой же схватке присоединились к партизанам. 20 октября с боем было занято село Онгудай. 30 октября штаб дивизии передислоцировался в село Шебалино. Простояв, здесь до 31 ноября, партизанская горная дивизия в составе трех полков двинулась на село Алтайское.

В 1934 году в городе Новосибирске была выпущена книга воспоминаний Ивана Яковлевича Третьяка о событиях 1918-1919 гг. Вот фрагмент из нее: «В четырех километрах от села Алтайского 1-й и 3-й партизанские полки встретились с белогвардейскими частями. Белогвардейцы в течение четырех часов оказывали упорное сопротивление. По всей линии фронта раздавалась со всех сторон ружейная, временами залповая стрельба. Трещали также пулеметы. Белые упорно сражались, но не могли устоять против нашего дружного натиска: они вынуждены были отдавать нам одну позицию за другой. Когда же противник понял, что ему не отбить натиска наступающих с трех сторон партизанских частей, то он снялся со своей позиции и начал быстро отступать на село Алтайское. Тогда партизанские части, воспользовавшись ночной темнотой, начали охватывать село Алтайское с трех сторон и занимать окраины села. Противник был вынужден быстро отступить, и взял направление на село Смоленское. Таким образом, в ночь с 5-го на 6-е ноября партизанскими частями 1-го 3-го полков было занято большое торговое село Алтайское. Во время этого наступления партизаны понесли следующие потери: 10 человек раненых и 2 убитых».

Село Алтайское до прихода партизанских полков всецело было подчинено коменданту районного штаба капитану Федоровичу. Он организовал из кулацкого слоя деревни карательные дружины, производившие самую дерзкую расправу, как над единичными партизанами, так и над целыми деревнями, которые считались застрельщиками партизан. В этих зверских истязаниях особенно отличался сын отставного военного врача Миткевича, «Барина». Опасаясь возмездия за свои поступки, зажиточно-кулацкая и торговая верхушка села ушла вместе с белогвардейскими частями. Бедняцко-середняцкий слой с большим энтузиазмом приветствовал пришедших партизан. Многие из них добровольно вступили в состав партизанских полков.

В селе Алтайском выделялись купеческие дома и торговые склады купцов Рождественского, Фирсова, Грековых и ряда других, некоторые местные крестьяне попытались было растащить имущество, оставшееся в этих домах. Штаб не замедлил предупредить население, что замеченные в грабеже и хищении будут подвергаться суровым наказаниям. Уполномоченным отдела хозяйственной части было предложено немедленно осмотреть оставленные без присмотра дома и изъять для нужд партизанской армии всю готовую одежду, обувь, белье, мануфактуру, овчины, кожи, медикаменты.

Чтобы предупредить нападение на село белогвардейцев, 2-й партизанский полк выступил в расположенное в семи верстах большое крестьянское селение Нижняя Каменка, а 3-й партизанский полк выделил вооруженную заставу, укрепившуюся в 20 верстах в селе Россоши.

Усложнилась работа по руководству партизанским движением. Увеличился состав партизанских частей, наступили холода. Все это требовало от штаба партизанской дивизии и его отдела хозяйственной части развертывания заготовок продовольствия, фуража. Партизаны захватили у гуртоправов 450 голов крупного рогатого скота и 800 монгольских баранов. Было отдано распоряжение о немедленном забое скота. Все сырье спешным порядком сдавалось на заводы, которые были взяты на учет и мобилизованы для выделки кож и овчины для сапожной и пошивочной мастерских. Производилась также починка обуви и полушубков для партизан. Для забойки скота была сформирована нестроевая рота, целиком состоявшая из ойрот-алтайцев (150 человек). Прибывшие из Черги нестроевые части вместе с хозчастью развернули большую работу не только по ремонту и перешивке старой обуви и одежды, но и по изготовлению новых полушубков и всякой другой новой одежды. Сырье для этой мастерской образовалось из конфискованного у кулаков имущества.

В связи с выходом в хлебный степной район была развернута работа по заготовкам фуража и продовольствия. День и ночь работали несколько крестьянских мельниц, взятых на учет и мобилизованных для размола зерна, поступающего из деревень в распоряжение отдела хозяйственной части. Заготовка продовольствия и фуража велась посредством разнарядок по деревням. За производимые заготовки продовольствия и фуража хозяйственная часть выдавала временные расписки, по которым крестьяне в будущем, при восстановлении сов власти могли получить деньги за сданный продукт.

Пришлось сформировать некоторые новые полки. Так, например, был сформирован полк в деревне Ая. В состав этого полка вошли те самоохранные отряды, которые по указанию штаба были организованы в некоторых предгорных деревнях еще до того, как партизанские полки заняли село Алтайское. Вновь сформированный в деревне Ае полк был назван 9-м Айским партизанским полком. Командиром его был нижне-каянчинский крестьянин-середняк В.Г. Волосников. Впоследствии он погиб во время боев на Айской паромной переправе через Катунь.

Подобный же отряд был сформирован и в Черно-Ануйском районе. Этот отряд наименовали 5-м Алейским партизанским полком.

Итак, с занятием села Алтайского, партизанские полки не только очистили от белогвардейцев территорию, расположенную вдоль Чуйского тракта на протяжении 250 километров, но и создали на этой территории советскую гражданскую власть в виде ревкомов. Этим самым мы добились прочного партизанского тыла, охраняемого в виде застав частями 9-го Айского партизанского полка. Эти части разбивали все кулацко-карательные дружины, которые каракорумская контрреволюционная земская управа высылала из Улалы. Обеспечив себе тыл, штаб партизанской дивизии, находившейся в селе Алтайское, подготовлял дальнейшее наступление против белых.

Белогвардейские части Хмелевского, Федоровича, Серебреннникова получили сильное подкрепление за счет Бийской учебной команды, пехоты и ряда казачьих частей. Они готовились к развертыванию боевых операций против партизан и вечером 9 ноября првели по трем направлениям (силами в 2000 штыков) наступление на село Алтайское.

1-й партизанский полк, выступивший для занятия села Старая Белокуриха, встретился в ночное время с белогвардейской группой, которая по Чуйскому тракту двигалась на село Алтайское. Начался огонь, полк развернутым фронтом двинулся на неприятеля.

Одновременно завязался бой со второй неприятельской группой, наступавшей по другому направлению на деревню Россоши. Окружив Россоши, неприятель пытался захватить в плен 1-й эскадрон и разведку 3-го партизанского полка. Тем временем от села Алтайское подоспели части 3-го партизанского полка и завязался жестокий бой, который длился в течение всей ночи. Третья неприятельская группа завязала бой у Нижней Каменки со 2-м партизанским полком. Выполняя приказ полковника Хмелевского «во что бы то ни стало взять село Алтайское» белогвардейские части вели упорное наступление по всему фронту. Но партизаны не уступали им своих позиций.

Штаб дивизии стал получать сообщения о завязавшемся бое. Особенно тревожные сообщения получали от командира 1-го партизанского полка. Он высказывал опасение, что его полк дерется с 3-м полком, с которым связь не налажена. Дело в том, что в Горном Алтае белогвардейцы обычно в ночное время не предпринимали наступления. Кроме того, еще никогда противник не оказывал такого упорного сопротивления. На все атаки партизан противник отвечал контратакой, к чему он никогда не прибегал в горах. Такое упорное сопротивление, по мнению штаба, могли оказывать только партизаны, а не белые. Поэтому-то Никифоров и предполагал, что он дерется с 3-м партизанским полком.

Однако бой вели с белыми. Дело в том, что штаб не учел тех обстоятельств, при которых и белые бывают иногда оказывать упорство и проявлять настойчивость в бою. Во всех боях, которые до сих пор велись в горной местности, на лобовую атаку партизаны шли тогда, когда им удавался обход с флангов. Белые более всего боялись такой трехсторонней атаки, они избегали такого «огненного кольца» и отступали, как только замечали обход. Бой же, который завязался юго-западнее Россоши, происходил ночью, то есть тогда, когда нельзя было пускать партизан во фланговые обходы. Упорство же белых объяснялось отчасти тем, что в этом бою участвовала преданная колчаковцам Бийская учебная команда.

После опроса пленных штабу дивизии стала ясна обстановка завязавшегося боя.

В лазарет села Алтайское между тем стали поступать первые подводы с ранеными партизанами. После 12 часового боя неприятель был отброшен, а позиции продвинулись вплотную к деревне Старая Белокуриха. У села Россоши противник к утру также начал отступление, партизаны его преследуют. Такое же благоприятное положение было и у 2-го партизанского полка, оттеснявшего и преследующего противника.

Таким образом, по всем трем направлениям партизаны отбили противника и преследуют его. Несмотря на строгость приказа Хмелевского, белогвардейские части после упорного 12 часового боя (деревня Россоши три раза переходила из рук в руки) вынуждены были сдать свои позиции.

Необходимо заметить, что план неприятеля его расположение и численность были известны еще в начале боя со слов пленных, захваченных в количестве 15 человек у деревни Россоши. Большинство этих пленных заявили, что они являются бийскими рабочими, а в колчаковский отряд попали по мобилизации.

Первый полк, преследуя противника, неоднократно нагонял его и захватывал пленных. Всего было взято в плен 60 человек, среди которых находились беляки из Бийской учебной команды. Эти же части 1-го полка, кроме того, захватили в селе Точильном в церкви, где проводилось собрание, до 70 дружинников, в числе которых находился один офицер с 15-ю казаками.

По другому направлению преследовал неприятеля 3-й полк, который приблизился к поселку Колбаново одновременно со вторым полком. Белогвардейцы откатывались к селу Смоленское. На протяжении всего пути отступления происходили ожесточенные бои. Противник разбился на две группы: первая стала отступать прямо на село Катунское, вторая же через село Смоленское на Ануйское. Поздним вечером 10 ноября, партизанские полки заняли село Смоленское, где захватили в плен 40 дружинников.

После победы над селением Смоленское партизанское движение захватило крестьян густонаселенных степных районов, вследствие чего, мы вынуждены были сформировать еще партизанские полки. Так в Нижне-Каменке был сформирован 13-й партизанский полк, в состав которого вошло не только бедняцко-середняцкое крестьянство Н-Каменки, но и других сел, как-то Сетовки, Грязнухи, Колово, Красного Яра. Командиром его стал бывший фронтовик Л.Д. Иляхин.

Кроме того, В. Лыжин вместе с группой партизан сформировал 6-й партизанский полк, состоявший из крестьян деревень Шульгин Лог, Хуторок, Талица, Кокши, Карасук. На другой день после вступления в Смоленское, ранним утром, командирам было дано распоряжение подготовить свои полки к походу на село Ануйское.

Хотя мы находились на близком расстоянии от г. Бийска, но по ряду причин мы решили главные силы направить к селу В-Ануйскому и расчистить себе путь к Усть-Пристани, где завязать связь с действующими вблизи того района партизанскими частями Мамонтова, и уже потом отправлять части на Бийск. Одновременно с подготовкой этого наступления надо было подтянуть тыловые партизанские части, оставленные в Алтайском. С вызовом 4-го партизанского полка в Ануйское была опасность для нестроевых частей, оставшихся без охраны. Был отдан приказ об эвакуации всех этих частей из села Алтайское в село Смоленское.

В составе 1-й Горно-конной партизанской дивизии имелось уже 11 партизанских полков. Общая численность сформированных полков была около 18 тысяч человек».

Одновременно в Черно-Ануйском районе и в Уймоне активно работала другая группировка – эсеровская. Задолго до прихода в Черный Ануй партизан эта группа эсеров, во главе которой стоял Зыбарев, вела работу среди действовавших в этом районе повстанческих отрядов, стараясь подчинить их своему влиянию и направить повстанческое движение на борьбу за созыв Учредительного собрания.

5 сентября 1919 года эсеры открыли в Черном Ануе съезд, на который прибыли делегаты от 136 сел. Главным образом это были интеллигенты, торговцы, зажиточные крестьяне и некоторые рядовые крестьяне-середняки. По докладу Зубарева была вынесена резолюция «О задачах и целях повстанческого движения», в которой указывалось, что повстанцы Алтая никому никакой власти навязывать не хотят, а считают необходимым созвать земской собор или Учредительное собрание, который и установит необходимую власть. Резолюция предъявляет как колчаковской власти, так и большевикам ультимативное требование о сложении оружия. Однако после прихода в Черный Ануй партизан, эсеры оказались в меньшинстве и частично примкнули к движению за восстановление советской власти.

Третьим районом, в котором развернулось массовое партизанское движение, был Чумышский (правобережье Оби). Отряды восставших, переправившиеся через Обь, и местные ячейки подняли восстание и за Обью. Так на сходе, проведенном в селе Зубоскалово, было решено присоединиться к восстанию. На сходе был избран военно-революционный штаб и создан вооруженный отряд. После схода зубоскаловцы направились в соседнее село Ларионовку, а затем и в Погорелово. После сходов, проведенных в этих селах, они также присоединились к восстанию.

Позднее из партизанских отрядов, возникших здесь и в районе Алтайской железной дороги, между Ново-Николаевской и Барнаулом была сформирована 1-я Чумышская партизанская дивизия.

Восстание рабочих и крестьян Алтая летом 1919 года положило начало массовому партизанскому движению, за восстановление советской власти. Оно охватило огромную территорию. Для управления ею требовалась прочная и демократическая революционная власть.

9 сентября 1919 года в селе Леньки Славгородского уезда собрался областной съезд крестьянских делегатов восставших сел. В большом зале, принадлежащем кредитному товариществу, собралось свыше 400 человек. Приехали делегаты уездов Алтайской губернии, а так же части Томской, Омской губерний и даже от некоторых пунктов Семипалатинского уезда. На повестке дня стояло 11 вопросов. Главными из них были: текущий момент и об организации власти. Съездом было принято решение: «Являясь всей массы трудящихся восставшей местности Алтайской губернии, съезд Советов Каменского, Барнаульского, Новониколаевского и Славгородского уездов, выявляя волю избирателей, постановляет: 1. С властью буржуазии и её армией бороться, напрягая все силы и мощь до полной победы. 2. восстановить в восставших местностях истинную народную власть, власть трудового народа – Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, только эта власть в состоянии уничтожить государственную разруху и наладить общественную жизнь. 3. На борьбу с буржуазией призвать все население способное носить оружие».

Съезд обратился ко всему трудовому крестьянству Сибири и к насильно мобилизованным солдатам колчаковской армии с призывом к восстанию против колчаковщины и иностранных интервентов: «Все к оружию! Вооружайтесь, кто, чем может, идите на врага, бейте его, гоните его!».

По докладу П.К. Голикова об организации власти съезд единогласно постановил образовать Западно-Сибирский областной исполнительный комитет Совета рабочих крестьянских и солдатских депутатов (Облаком), которому вручить всю полноту власти. При Облкоме были созданы отделы: военный, труда и промышленности, хозяйственный, земельный, просвещения, здравоохранения, юстиции. Облком направлял и руководил всеми боевыми действиями партизанской армии, наладил регулярное снабжение партизанской армии продовольствием и обмундированием. Был создан своеобразный партизанский банк, средства в который поступали путем взимания контрибуции с кулаков. Оказывалась помощь семьям пострадавших от колчаковцев, семьям партизан и инвалидам войн. Была организована медицинская помощь раненым партизанам, в некоторых селах открыты госпитали. Восстанавливалась нормальная жизнь в тыловых районах партизанской армии, были приняты все меры по своевременной уборке урожая, организовано планомерное распределение промтоваров, ремонт сельхозинвентаря и др. Велась постоянная агитация и массово-политическая работа.

Советский характер носило партизанское движение и в Чумышском районе. В Сорокино был созван съезд Советов, на котором были избраны краевой Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и Исполком краевого совета во главе с Ворожцовым.

С 5 по 8 декабря в Сорокино же заседал III краевой съезд советов. Съезд принял решение о передаче под контроль Советов всех мастерских и мельниц, об установлении твердых цен на товары и продукты, об открытии школ, библиотек и т.п. Таким образом, на правобережье Оби сложился второй советский район. В тылу колчаковцев был создан второй фронт.

Направившиеся на соединение с партизанами степного района полки 1-й горно-конной дивизии двинулись вниз по Оби. Силы партизан росли. Были сформированы 4 новых полка. Но оружия по-прежнему было мало, особенно в новых частях. Когда на партизан ударили с разных сторон крупные силы врага – пришедший из Усть-Каменогорска казачий полк, белогвардейские отряды из Бийска, объединенные кулацкие дружины и отряды каракорумцев, партизаны не смогли сдержать их напор и отступили, сначала в село Алтайское, а затем дальше по Чуйскому тракту.

Оторвавшийся во время этих бое 1-й полк дрался в районе села Солонешное. Остальные полки отошли к Куягану.

Узнав о взятии партизанами степного района Рубцовки, горно-алтайские партизаны снова начали с боями продвигаться в степь. Особенно сильные бои развернулись на казачьей линии. В районе села Сосновка партизаны Горного Алтая вместе с шедшим им навстречу 23-м полком разгромили казаков и соединились с партизанской армией. В дальнейшем 1-я Горно-Алтайская партизанская дивизия действовала уже по указаниям командования Красной Армии. 4-й Горно-алтайский партизанский полк был направлен на освобождение Усть-Каменогорска. Остальные полки возвратились на Чуйский тракт и начали освобождение Горного Алтая.

В боях у сёл Топучее и Шебалино партизанами был ликвидирован карательный отряд Гордиенко. Гордиенко, сдавшийся после боя, по требованию партизан был расстрелян. Оставшиеся в Горном Алтае белогвардейско-каракорумские силы были объединены атаманом Сатуниным. Закрепившись на некоторое время в Онгудае, Сатунин попытался атаковать Туекту, но был разбит и бежал в урочище Ядро. Получив от алтайцев подробные сведения об остатках сатунинских сил, укрывшихся в урочище Ядро, партизаны ликвидировали и их. Сам Сатунин был убит во время боя, сумевшие спастись сатунинцы, были добиты в Айгулаке.

В начале 1920 года Горный Алтай был окончательно очищен от белогвардейцев, и на его территории установилась Советская власть.

Ожесточенную борьбу вели и чумышские партизаны. В конце июля против них было выслано 5 карательных отрядов, общей численностью до 2000 человек. После ряда боев с карателями (у деревень Мироновой, Казанцевой) партизаны, израсходовав патроны, отошли в тайгу, разоружив по пути кулацкие дружины деревни Пещерки и села Залесово. Не сумев добиться успеха, белогвардейцы отошли, а партизаны снова вышли из тайги.

Большевики усилили пропагандистскую работу по селам. Зверства карателей вызвали ненависть у крестьян, и партизанское движение стало быстро расти. По возвращении из тайги партизаны разгромили отряд колчаковцев в селе Салаире, захватив 66 винтовок, 2 пулемета и 14000 патронов.

В августе и сентябре партизаны освободили целый ряд волостей. В октябре они осадили с. Сорокино, в котором засели собравшиеся из ряда сел кулацкие дружины. На помощь кулакам из Барнаула пришел белогвардейский отряд капитана Неразека. Партизаны отбили его. Тогда против партизан был послан еще один отряд карателей из Бийска, а Неразеку – подкрепление из Барнаула.

Партизаны решили бить противника поодиночке. Сначала они напали на бийский отряд и заставили его вернуться в Бийск, затем они отошли в село Верх-Чумышское. Неразек бросил в погоню за партизанами большую часть своего отряда. В ночном бою партизаны разгромили преследовавших их колчаковцев. Неразек, оставшийся в селе Сорокино всего с двумя взводами солдат. Узнав о поражении своих основных сил, решил бежать в Барнаул, чтобы спасти находившихся у него 40000 патронов. Однако партизаны его догнали и захватили столь необходимые им боеприпасы.

Вслед за тем партизаны заняли село Сорокино, которое и стало центром советского района на Чумыше. Из Сорокино партизаны направились на станцию Косиха, отогнали прибывшие туда два эшелона белогвардейцев и заняли станцию, перерезав железную дорогу Барнаул-Бийск. Оставив для охраны железной дороги часть отрядов, Ворожцов выделил отряд для занятия села Тогул, а с остальными силами вернулся в Жуланиху. После краевого съезда Советов партизаны Ворожцова направились в деревню Черемушкино на соединение с нижнечумышскими отрядами.

Против партизан действовавших вдоль железной дороги Ново-Николаевск – Барнаул, из Ново-Николаевска был в это время послан отряд литовцев. Имевшаяся в батальоне группа литовцев большевиков, распропагандировав солдат, и на станции Черепаново подняла их на восстание. Арестовав офицеров, литовцы во главе со Степанайтисом и другими большевиками соединились с партизанами. Передав партизанам оружие, литовцы направились к общему месту сбора партизан в деревню Черемушкино. Нижнечумышские партизаны, получив от литовцев оружие, успешно отбили высланных против них из Барнаула белогвардейцев, после чего направились на соединение с партизанами Ворожцова.

Собравшиеся в Черемушкино партизанские отряды и литовский батальон были реорганизованы в роты и полки. Образовалась 1-я Чумышская партизанская дивизия. На сформированную дивизию была возложена задача – преградить дорогу колчаковцам из Барнаула на восток. Выполняя это указание Барнаульского комитета, дивизия перерезала дорогу Барнаул – Ново-Николаевск и трактовые дороги, ведущие от Барнаула на Кузнецк. Встретив отходившие от Барнаула колчаковские войска, дивизия разгромила их в бою у станции Тальменка, взяв много пленных, оружия и бронепоезд. Лишь отдельным мелким группам белогвардейцев удалось прорваться через партизанские заслоны и уйти через тайгу на восток.

Партизанские отряды, действовавшие на железнодорожной линии Барнаул – Бийск, выдержали упорные бои, очистили от белых всю железную дорогу, и 10 декабря освободили Бийск.

Еще более крупные и важные по значению боевые операции проводила партизанская армия, действовавшая в степной части Алтайского края. Отстояв значительную территорию в Славгородском уезде, полки партизанской армии сами перешли в контрнаступление. В дни областного съезда советов 9-10 сентября шли крупные бои. Партизаны Северного фронта в двухдневном бою у сел Парамоново-Баранское разбили крупный отряд белогвардейцев, не допустив их к Ленькам.

На Южном фронте партизаны отступали с боями до села Малышев Лог. Затем они обратились на противника и в бою под селом Мельниково разбили собравшихся туда из Поспелихи и Рубцовки белогвардейцев. Первый поход колчаковцев был отбит. В середине сентября партизаны перешли в наступление. На южном фронте они захватили станции Поспелиха и Рубцовка и завязали бои на станциях Топчиха и Шипуново. Не Северном фронте партизаны вновь освободили ряд сел, разбили выступившие из Камня отряды белогвардейцев и поляков.

Один из отрядов Северного фронта двинулся на захват станции Карагат, чтобы перерезать Сибирскую железную дорогу, а второй захватив село Карасук, завязал бои на железной дороге Татарская – Славгород.

22 сентября 1919 года Алтайская губерния была объявлена Колчаком на военном положении. Против партизанской армии колчаковское командование направило отряд капитана Каурова (из Семипалатинска через Рубцовку). Отряд полковника Окунева (из Барнаула через Поспелиху), польский полк полковника Болдока (из Камня), польско-казачий отряд подполковника Когутневского (из Славгорода) и чешские отряды, охранявшие железную дорогу Барнаул – Семипалатинск. Всего против партизан действовало во время второго похода более 5000 белогвардейцев, имевших 100 пулеметов и 12 орудий.

Выступивший из Камня полк Болдока пошел двумя колоннами – на Корнилово и на Ярки, намереваясь занять линию Черемшанка – Баево – Чуманское и соединиться с Когутневским. Против него могли действовать только находившиеся в этом районе 6-й и 7-й партизанские полки и Интернациональная рота в 500 человек, состоявшая из бывших военнопленных, главным образом мадьяр.

6-й полк, захватив в селе Жарково белогвардейскую разведку, устроил засаду и, впустив белогвардейцев в село, бросился врукопашную. Белополяки были разгромлены и бежали, оставив партизанам 2 пулемета и много винтовок и патронов. Вторая колонна белополяков была разгромлена 7-м партизанским полком. Остатки ее бежали в Камень.

Группу Когутневского встретил около села Леньков Мамонтов со 2-м партизанским полком. Но силы были слишком неравны, поэтому после ожесточенного боя 2-й полк отошел в Утичье, а затем в село Сидорки. На следующий день сюда подошел 6-й полк. Утром 7 ноября начался бой. Партизаны, засевшие в канавах у околицы села, подпустили белых на 200 шагов, а затем открыли огонь. Белогвардейцы, потеряв много убитыми и ранеными, откатились. Повторные атаки белых также были отбиты. Попытка белогвардейцев послать в обход партизанскую конницу провалилась. Посаженные партизанами на коней безоружные крестьяне, обозники и подростки были скрытно отведены в степь. Затем с громким «ура» они неожиданно устремились на конницу белых. Приняв их за вооруженную партизанскую конницу, колчаковские кавалеристы обратились в бегство. В ночь на 8 октября каратели бежали обратно в Славгород.

В это же время 3-й и 5-й партизанские полки сдерживали в селе Малышев Лог отряд полковника Окунева. Весь день 7 октября они отражали атаки колчаковцев. К вечеру подошел на помощь 1-й партизанский полк. Он попытался ударить на белогвардейцев с тыла (со стороны села Мельниково), но, наступая по открытой местности, понес большие потери и не смог сбить врага.

Бой продолжался всю ночь. Село Малышев Лог несколько раз переходило их рук в руки, но утром партизаны вынуждены были отступить, и отошли к бору. 8 октября к месту боя подошли 2-й и 6-й партизанские полки, освободившиеся после бегства Когутневского. Сражение разгорелось с новой силой. К вечеру 9 октября потеряв много людей, Окунев отошел в Поспелиху, а 2,3 и6-й партизанские полки бросились на помощь 4-му партизанскому полку, из последних сил сдерживавшему отряд Каурова около Волчихи.

К полудню 10 октября полки были в Волчихе и с хода вступили в бой. Потеряв 300 человек убитыми и 300 пленными, Кауров бежал на станцию Аул. Все 4 группы противника были разбиты поодиночке. План колчаковцев окружить и уничтожить партизан провалился.

В это же время отряд партизан под командованием Толстых перерезал железную дорогу между станциями Бурла и Карасук, разрушил железнодорожное полотно, порвал связь и спустил под откос шедший в Славгород эшелон с белогвардейцами. На севере 9-й полк успешно сдерживал белогвардейцев, пытавшихся продвинуться от Сибирской железной дороги.

В результате октябрьских боев освобожденная территория снова увеличилась. Партизаны стали наступать вдоль железнодорожной линии. Они взяли станции Шипуново и Поспелиху, Рубцовку и Аул, ворвались в Бель-Агач. Но колчаковцы предприняли новый поход против партизан.

Колчаковское командование прилагало все усилия к тому, чтобы задержать двигавшуюся на Омск Красную Армию. В этих условиях обладание Алтайской губернией было для колчаковцев вопросом первостепенной важности. Потеря ее означала для них не только потерю огромной территории, людских резервов, запасов продовольствия и значительной части войск, дислоцированных в ней, но и разрыв белогвардейских армий, отступавших к Омску в двух направлениях: на восток и на юг.

Не удивительно поэтому, что колчаковцы не остановились перед переброской на Алтай крупных частей с фронта и из резервов, чтобы покончить с партизанской армией. Ее ликвидация была поручена главному начальнику тыла генералу Матковскому. Издав приказ, в котором он угрожал расправой всем, кто окажет какую либо помощь партизанам, Матковский выделил для проведения операции две крупные воинские группы и разработал следующий план.

Одновременным ударом белогвардейцы намеревались согнать всю партизанскую армию в кучу, окружить ее в Солоновке и полностью уничтожить. Для этого из Барнаула через Поспелиху были направлены 43-й и 46-й стрелковые полки, поддерживаемые бронепоездом и двумя броневиками. Из Семипалатинска через Рубцовку в направлении на Солоновку наступали под общим командованием атамана сибирского казачьего войска генерала Евтина казачий полк, полк «черных гусар» и полк «голубых улан». Всего против партизан было направлено 15 тысяч человек с 18 орудиями, 100 пулеметами и большим количеством боеприпасов.

В партизанской армии в это время было около 30 тысяч человек, но из них лишь у половины было огнестрельное оружие. Кроме того, партизанские полки были разбросаны на огромной территории и имели очень ограниченный запас патронов.

Получив донесения разведки о наступлении противника одновременно из разных мест и разгадав план колчаковцев, партизанское командование разработало план операции, обеспечивший выполнение главной задачи – не дать противнику соединиться и обеспечить себе возможность бить его по частям.

Выступив из Поспелихи, 43-й и 46-й колчаковские полки заняли село Мельниково. Мамонтов и Громов со 2,3 и 5-м партизанскими полками выступили против них и в ночь с 13 на 14 ноября дали бой.

К утру 15 ноября 2,3 и 5-й партизанские полки вступили в Солоновку и заняли оборону. Подошедшие к Солоновке 43-й и 46-й полки противника начали артиллерийский обстрел села, а затем бросились в атаку. Первая и последующая атаки были отбиты партизанами, но положение их продолжало оставаться тяжелым.

В это время конные эскадроны 2-го и 6-го полков напали на резерв белогвардейцев, расположенный в Новичихе, и разбили его, захватив 400 винтовок, 6 пулеметов, 12 двуколок с патронами и обоз с обмундированием и продовольствием.

В это же время эскадрон 7-го полка захватил двигавшиеся к Солоновке взвод прикрытия, взвод связи и пулеметную команду 46-го полка. В руки партизан попали 250 винтовок, 2 пулемета и 30 двуколок с патронами.

На Солоновку колчаковцы наступали с одной стороны, из бора. Ничего не добившись лобовыми атаками, они решили послать кавалерию в обход Солоновки для нанесения удара по партизанам с тыла. Но подошедший к Солоновке 7-й партизанский полк заставил кавалерию белых вернуться в бор. Установив связь с осажденными в Солоновке, 7-й полк передал им часть патронов. Теперь положение изменилось в пользу партизан.

Весь день 16 ноября колчаковцы продолжали обстреливать Солоновку и атаковать позиции партизан. Но к вечеру на них с тыла ударили подошедшие 1-й, 6-й, 7-й партизанские полки. Убедившись в том, что поражение неизбежно, колчаковцы в ночь на 17 ноября, бросив сотни убитых, раненых и обмороженных, бежали в Поспелиху.

В Поспелихе большевистские группы, имевшиеся в 43-м и 46-м полках и команде бронепоезда, подняли солдат на восстание. Перебив офицеров, солдаты перешли на сторону партизан, сдав все оружие, бронепоезд и броневики.

Части генерала Евтина на целые сутки задержал 10-й партизанский полк, занявший позиции между двумя озерами у села Лебяжье. Под угрозой обхода партизаны отступили с боями на Усть-Кормиху, а затем на Волчиху. В Волчихе они снова залегли в окопы и задержали Евтина до окончания солоновского боя. Узнав о поражении 43-го 46-го полков, Евтин также отступил в Рубцовку, а оттуда на Семипалатинск.

Разгромив колчаковские войска, партизаны, выполняя указания Барнаульского комитета большевиков, перешли в наступление, очищая от белых территорию края. 4, 10 и 11 полки 3 декабря 1919 года заняли Семипалатинск. 5 декабря был взят Змеиногорск. 19 ноября – Славгород и ряд станций по железной дороге Татарская – Павлодар. 3 декабря в Павлодаре произошла встреча с передовыми частями Красной армии. 28 ноября партизанские полки вошли в Камень.

На Барнаул шло наступление с разных сторон, силами четырех полков. В ночь на 10 декабря 1919 года партизаны вошли в город. Восставшие рабочие города не дали колчаковцам произвести разрушения и расправы, которые они намеревались осуществить при эвакуации города. Утром 10 декабря в Барнаул вступили партизаны, а 11 декабря жители города встретили первые части Красной армии.

26 декабря 1919 года Реввоенсовет 5-й Красной армии согласно указу Реввоенсовета республики приказом по войскам объявил о включении алтайских партизан в состав 5-й Красной Армии.

В Алтайской губернии была восстановлена советская власть.

Однако уже в первые годы своей внутриполитической и социально-экономической деятельности молодая власть столкнулась с такими сложностями, а меры принятые ею для решения стоящих проблем, носили столь экстраординарный характер, что дали исследователям этого периода право утверждать, что «с разгромов Колчака гражданская война в Сибири отнюдь не закончилась… Она только приняла иные формы».

Крайне тяжелое положение, сложившееся в обеспечении продовольствием крупных городов, а также неурожаи в центральных районах страны вынудили советское руководство перенести центр тяжести в проведении продразверстки в Сибирь. При этом в правительственных оценках объемов имевшихся у населения Западной Сибири хлеба были допущены грубые ошибки: его реальное количество было завышено в несколько раз. В результате крайне жесткие действия продотрядов при изъятии хлеба, более походившие на обыкновенный грабеж, вызвали у населения массовое недовольство, которое уже в 1920 г. во многих районах Сибири переросло в вооруженное сопротивление.

В силу целого ряда причин, и, прежде всего малочисленности и слабого влияния большевистских партийных организаций, удаленности от центра, близости границы с Монголией, рельефа местности, затруднявшего переброску войск и ведение боевых операций, а также отсутствия дорог наиболее ожесточенное, упорное и длительное сопротивление советским властям оказало население Горного Алтая. Особенностями борьбы с повстанцами и отношения к местному населению в этом регионе со стороны подразделений регулярных частей Красной Армии, ВОХР и ЧОН являлись чрезвычайная жестокость и чуть ли не поголовное мародерство. Фактами такого поведения карательных подразделений переполнены не только сообщения председателей волостных исполкомов, но и отчеты советских и партийных органов области. Так, например, в докладе «О политическом состоянии Куэктинской волости» за январь 1922 года председатель волисполкома сообщает: «…Большую опасность представляет поведение войск, идущих через район волости; войска отнимают самовольно лошадей, колют скот, жгут сено, обирают мирных жителей. Такое поведение раздражает мирных жителей и озлобляет население…» Двумя месяцами позже из той же Туэкты писали «Неоднократно было сообщено чрезвычайной тройке… о незаконных действиях воинских частей, проходящих через районы волости. В начале марта в Кеньге стоял 1 батальон 184 полка, который своими действиями разогнал все мирное население…: стрелял по мирным жителям, захватывал скот, отбирал имущество, и алтайцы напуганные, разбегались по горам. 20 марта проходил Семипалатинский № 1 коммунистический полк, который истребил 4000 п. сена, захватил последних лошадей, таратайки, упряжь, седла, колол дойных и стельных коров, телят. В Туэкту пригнал 30 голов скота, отнимал деньги у жителей, захватил соль 3-й конторы 33 п. 9 ф., изнасиловал 4 женщин».

Интересно то, что в ходе репрессий и грабежа мародеры в красноармейской форме и их командиры не делали решительно никакого различия в том, как относится население той или иной деревни к советской власти. Более того, поркам, грабежам и притеснениям сплошь и рядом подвергались семьи коммунистов и красноармейцев, проходивших службу за пределами Горного Алтая. Особенно страдали в ходе таких «боевых операций» представители коренных народов Алтая. В докладе «О политическом состоянии области» на совещании 8 октября 1922 года секретарь обкома вынужден был признать, что «…часто погибали и совершенно невинные при огульном истреблении полудиких туземцев».

Существовал и целый ряд сложнейших проблем. Прежде всего, область испытывала острую нужду в партийных, советских и хозяйственных кадрах, причем особенно в кадрах национальных. Отсутствие грамотных людей, имеющих хоть какой то опят политической и хозяйственной деятельности, постоянно приводило к подмене продуманной и спланированной работы с населением грубым администрированием, а то и репрессиям. Причем и первое, и второе очень часто осуществлялось представителями партийных органов с нарушением партийной этики и государственных законов. Ячейки действовали как органы власти, отдавали распоряжения, чинили суд и расправу.

В информационном отчете Ойротского областного комитета РКП (б) за октябрь 1923 года сообщалось, что при обкоме пришлось создать специальную комиссию. Ее создание «вытекало из той необходимости, что за последнее время стало наблюдаться массовое нарушение правил коммунистической этики, и следственная комиссия ввиду частой смещенности ея работников не могла справиться с работой». Смещенных и исключенных из партии работников заменить было буквально некем. По сообщению Ойротского обкома партии весной 1924 года на партийном учете в области состояло: русских – 444 (121 из них в областном центре), а ойротов – 83. Причем абсолютное большинство и первых и вторых было либо неграмотным, либо в лучшем случае умело читать и писать.

Между тем, отсутствие национальных кадров в области и «поразительное множество просчетов» в работе с коренным населением продолжали сдерживать решение наиболее острых задач, в том числе сохранявшееся враждебное отношение к советской власти, имевшие место факты национального противостояния и все более ухудшавшееся экономическое положение этого населения.

Тяжелое экономическое положение населения отчасти было вызвано объективными причинами (послевоенная разруха, неурожайные годы, действия банд и т.д.), однако, в значительной степени оно было обусловлено и субъективным моментом. Руководящие работники области, по большей части люди приезжие не знали и не понимали хозяйственного уклада ойротов. У большей части бедняков не было хлеба, население питалось суррогатами. Кризисное положение населения усугублялось фактами бюрократии, самоуправства и глупости. Основной промысел коренного населения – охота, но в период борьбы с бандитизмом охотничье оружие полностью отобрали, а на охотничьи припасы у населения нет денег. Власти требовали выкупать билеты на вырубку леса, а лес всюду валялся и гнил.

По вполне понятным причинам в сложившемся положении ойроты склонны были винить русских, что вело к национальному противостоянию. Факты такого противостояния отмечали в своих документах как советские, так и партийные органы, так и ГПУ. Правда, партийное руководство области пыталось убедить центр в том, что проблема противостояния инородцев и русских на местах – это наследие, полученное от царских времен и гражданской войны. Подчеркивалось, что выступление ойротов против русских и советской власти определяла именно старая постоянная вражда. Однако сотрудники ГПУ, менее склонные к риторике и морализированию, объясняли истоки этого явления тяжелейшим экономическим положением, которое вызвало со стороны обманутых и обездоленных алтайцев ропот на свое положение.

Репрессии, как одна из наиболее действенных и проверенных форм «наведения должного порядка», конечно, работали на понижение числа открытых форм национальных выступлений алтайцев, но проблему в целом решить не могли. В области начали принимать меры к активизации пропаганды среди коренных народов Алтая. На местах и в Улале появились первые национальные кадры. Через систему потребкооперации стало несколько улучшаться снабжение населения продуктами и товарами первой необходимости, изживались наиболее грубые перегибы во вмешательстве в хозяйственную жизнь ойротов. Однако в целом вопрос становления и упрочения советской власти Горном Алтае шел медленнее, чем во многих других регионах России.

Вскоре после восстановления на Алтае советской власти появилось много недовольных новыми порядками. Продолжали сопротивление остатки белых военных формирований, особенно в Горном Алтае. Многие партизаны возмущались тем, что расформировали их сплоченные части и влили в подразделения регулярной Красной армии. Других превратили в трудовые армии и не распускали по домам. Командный состав не принимал того обстоятельства, что, завоевав власть, они оказались отстраненными от руководства засланными чужаками или перебивались на четвертых и пятых ролях. Но самым острым и болезненным стал вопрос о хлебе. Партизаны искренне и справедливо возмущались, что завоеванная ими советская власть отнимает у них даже необходимое на прокорм семьи и на посев. Они стали жаловаться бывшим партизанским вожакам и некоторые из них снова собирали своих и выступали: одни против бюрократов, засевших в новой власти, другие за советы без коммунистов, третьи – анархисты – против всякой власти. В эту отчаянную и бесперспективную схватку вступили Ф.Д. Плотников, М.В. Козырь, И.П. Новоселов, Г.И. Рогов и другие.

Термин «красный бандитизм», появление которого многие исследователи относят к 90-м годам 20 века, имел широкое хождение в партийных и советских документах уже в 1921-1923 гг. Причем это было не только признание самого факта существования этого явления, но и поиски методов и путей борьбы с ним. Особенно остро стояла эта проблема в Горном Алтае. Но и в остальных частях Алтайской губернии «красные бандиты» использовали экстремистские, незаконные методы воздействия на крестьян.

В начале июля 1920 года бывший военком одного из партизанских полков Плотников поднял мятеж. Он был быстро подавлен, но остатки его банды ушли в лес.

В конце июня в селе Алексеевка был обезоружен высланный из Семипалатинска для борьбы с дезертирами отряд. Вслед за этим произошло аналогичное выступление в соседней Сосновской волости. Это было начало широкого мятежа против советской власти. Скрывавшиеся до поры контрреволюционные силы развязали вооруженную борьбу, широко используя трудности и недовольство среднего крестьянства продразверсткой и отсутствием самых необходимых промтоваров хозяйственного и личного потребления. Антисоветская агитация, провокационные призывы и лживые обещания сбили с толку многих крестьян, толкнув в объятия мятежников.

Мятеж быстро распространился и к 8 июля охватил обширную территорию от реки Иртыш до озера Кулундинского, от линии железной дороги Барнаул – Семипалатинск до г. Славгород. В районе мятежа была проведена мобилизация мужчин в возрасте 18-45 лет и к концу первой недели июля численность «народной повстанческой армии» достигла 10 тысяч человек.

Начавшийся мятеж представлял серьезную угрозу, его банды громили продучереждения, склады, растаскивали уже заготовленное продовольствие. Повсюду началась дикая расправа с коммунистами и советскими работниками. Руководители мятежа распространяли многочисленные воззвания со злобными вымыслами против коммунистической партии и советской власти, против ее продовольственной политики. Многочисленные отряды вооруженных бандитов врывались в села и устанавливали там кровавые порядки.

Операции против мятежников начались широким фронтом 10 июля. После двухдневных боев силами нескольких регулярных частей Красной армии, мятежники были разбиты. «Народная повстанческая армия» стала распадаться, началась массовая сдача в плен, крестьяне разбегались по домам, выдав главарей.

Небольшие стычки с остатками бандформирований продолжались на территории волости еще некоторое время. В апреле 1922 года сводным отрядом ЧОН в горах Алтая были уничтожены отряды Кайгородова, а сам он убит, после чего повстанческое движение резко пошло на убыль.

Гражданская война это было не просто противостояние белых и красных. Это сложный и многогранный процесс переломного времени. Это результат могучих исторических процессов, вовлекающих в свой круговорот каждого, делая участником, жертвой или тем и другим одновременно. Невозможно избежать субъективного характера изложения событий. Красные зовут бандитами белых, те наоборот, те и другие обвиняют противника в кровавых злодеяниях, моральном разложении, грабежах и насилиях. На вопрос «Почему белые потерпели поражение в этой войне?» – нет прямого ответа. Показательно в этом отношении выстраданное на личном опыте мнение одного из «благородных рыцарей белой мечты» генерал-лейтенанта колчаковских войск А.Н. Пепеляева, который вскоре после гражданской войны в эмиграции говорил о «безнадежности того тупика, в который попало белое движение, ставшее одновременно и антинародным и антинациональным».

Литература

• В борьбе и тревоге.– Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1977.
• Энциклопедия Алтайского края. Т. 1.– Барнаул: Пикет, 1997.
• За власть советскую: Сборник очерков.– Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1987.
• История Алтайского края XVIII – XX ВВ: научные и документальные материалы / БГПУ.– Барнаул, 2005.
• Худяков А. Гражданская война на Алтае.– Барнаул: Алтайское краевое издательство, 1952.
• Революционные события и гражданская война в Алтайской губернии 1917-1922 гг: хрестоматия.– Барнаул, 2001.
• Громов И. За власть советскую: Воспоминания командира партизанского корпуса.– Барнаул, 1986.