Поклон предков 2

В начало.

❋ ❋ ❋

Журавлёв вышел из машины, проехав метров двести от дома. Он зашёл в спортивный магазин к своему бывшему ученику. Поговорив с ним пару минут, Петрович попросил выпустить его через служебный вход под предлогом того, что хочет избавиться от привязавшегося подвыпившего знакомого. Пройдя дворами на другую улицу, огляделся. По дороге ехал грузовичок, мужик на лошадке и красный джип. Никто не свернул за ним ни в первый переулок, ни во второй.

Подходя к дому, по адресу указанному Антоном, Валентин замедлил шаг. Он приближался к встрече со своей молодостью.

Всё тогда проходило как-то само собой.

Он оставил в школе копию только что полученного диплома об окончании филологического факультета университета. Заочная учёба и работа руководителем кружка в Станции юных техников тогда – в годы молодости – не были обузой. Директор школы сказал, что вопрос о его трудоустройстве, практически, решён и утром обещал позвонить о результатах согласования решения с начальством (процедура чисто формальная). Однако утром позвонил не директор, а секретарь райкома и попросил зайти в течение дня.

В кабинете было прохладно и уютно. С секретарём Евгением Павловичем Карьяновым они были почти ровесники.
– Ну, что? Отстрадовался? Говорят, тебе в аспирантуру в лёгкую можно было поступить? Чего не пошёл?
– Да, надоели науки. Работать хочу.
– А я ведь по поручению первого тебя пригласил.
– Чем же я заслужил такое внимание?
– Ну, скорей, не ты, а ситуация… У нас ведь (знаешь, надеюсь) директор СЮТ на пенсию уходит. Замена ему нужна…
– Так я же не технарь. У меня филфак…
– Да, знаем мы про тебя всё. Кто в Армии радистом был? А кто на армейских соревнованиях по ориентированию звание Мастера спорта получил? А кто до армии и токарем успел поработать, и шофером? А говоришь не технарь! И кому, как не тебе Владимира Алексеевича заменить? Ну, не всем же пацанам мяч пинать, тяжести поднимать да по дорожкам бегать! Стране нужны авиаконструкторы, судостроители, радиоинженеры, автомобилисты… Вырастить их – дело нелёгкое. В школе-то все дорожки накатаны. А здесь каждый день – усилия, решения, творчество! Словом, если трудностей не боишься – соглашайся…

А ещё через год был другой разговор. С заведующей отделом народного образования Гуторовой Анной Ивановной.
– Ты пойми меня, Валентин, правильно. Я ничего тебе не навязываю. Прикидывай всё сам. Ну, вот такие у неё понятия: «Школьная программа по физвоспитанию – это пародия на спорт…».

Год после педучилища, а дури уже успела набраться: «В школе работать не буду…».

Так и появилась в Станции Светлана Леонидовна Комарова. Два направления работы – спортивная пеленгация и ориентирование на местности увлекли молоденькую физкультурницу возможностью творческого применения её энергетики. Уже через полгода она на уровне неплохого специалиста разбиралась в премудростях радиоаппаратуры и в картах местности.

❋ ❋ ❋

Май бушевал дружным цветением сирени, яблонь, и черёмухи. Растворённый в воздухе аромат будоражил в людях воспоминания о самых счастливых минутах их жизни, кружил головы самыми невероятными мечтами, наполнял желаниями.

Они жили на одной улице, почти соседями – через три дома. Засидевшись допоздна за проверкой журналов, учебных планов, за сметами предстоящего летом ремонта, Журавлёв возвращался домой, не торопясь, с наслаждением вдыхая пьянящий воздух вечера.

Уже издали он увидел, что Светлана Леонидовна стоит у своего подъезда, с каким-то совершенно растерянным видом, держа в руке наполненную хозяйственную сумку. Синенький ситцевый сарафанчик, наспех прибранные русые кудряшки, домашние поношенные босоножки – всё показывало, что на улицу она выскочила наспех. А вот сумка в руке никак не дополняла этого впечатления.

Что случилось, Светлана Леонидовна? Весна! Летать охота, а вы в каких-то мрачных раздумьях…
– Раздумья у меня действительно мрачные, – невесело улыбнулась юная сотрудница, – выбежала в магазин за продуктами, ключи забыла, а дверь захлопнула. И вот уже два часа не могу сообразить, как в квартиру попасть… Воров – медвежатников, в знакомых нет, дверь ломать жалко…
– Вы ведь, кажется, на третьем этаже живёте? С лоджии-то в квартиру дверь открыта?
– Да. Но на первом и втором этажах лоджии застеклены. Забраться по ним невозможно.
– А ваша?
– Моя нет, но…
– Понятно. А выход на крышу в, каком подъезде?
– Вон в соседнем…
– Возьмите мой пиджачок, да не торопясь, поднимайтесь на свою площадку…

Через пару минут Валентин был уже на краю крыши. Ухватившись руками за дождевой слив, он пружинистым движением опустил вниз ноги, чуть завис над лоджией и разжал пальцы рук. Прыжок получился на вытянутые носки – мягким. Открыв входную дверь, «спасатель» низко поклонился и сделал широкий жест рукой.
– Прошу Вас, сударыня!
– Так всё просто и быстро? Да вы настоящий волшебник… И не надейтесь! Без кофе не отпущу!

Весна, дурман цветения, молодость, кофе, потом вино… Совершенно незаметно они оказывались всё ближе и ближе друг к другу. В его ласковых объятиях она затрепетала и стихла, полностью отдавшись во власть его сильных рук и своих желаний. Ночь промелькнула сказочной голубой птицей, наполнив сердца людей, так и не сумевших выпустить друг – друга из объятий, ни с чем несравнимым ощущением взаимной нежности и любви…

Ночная феерия закончилась с рассветом, оставшись в памяти на всю жизнь, как нечто самое удивительное, радостное и нежное.

Утром наступившего дня она вошла в кабинет с заявлением на увольнение.
– Почему? – едва сумел выдавить из себя Валентин, преодолевая удушье.
– Если я останусь здесь, хотя бы на несколько часов, я уже больше никогда не смогу с тобой расстаться…
– Но зачем нам расставаться?
– Не судьба… Не судьба, – чуть слышно прошептали её губы. – Я невеста. Полгода назад я дала слово. Мы дружили с детства. Дружили наши родители, наши бабушки и дедушки. В этой дружбе горести, радости и надежды трёх поколений двух семей. Я не могу отступиться от этого, хотя сердце моё рвётся на части от ощущения, что вот сейчас в моей жизни безвозвратно разрушается что-то самое главное. Володя – офицер. Сейчас он в Омске. В июне у нас должна была состояться свадьба, но неожиданно наметился перевод с повышением в Туркестанский военный округ. Ориентир, какой-то Мургаб…
– Насколько я помню – это где-то в районе Кушки – самой южной точки Советского Союза. Там пустыня. Каракум – Чёрные пески…
– У тебя завидные познания по географии, – грустно улыбнулась Светлана, – всё верно. Возможно там какая-то неустроенность, по – этому свадьбу решили отложить. Но теперь… Ну, прости! Я не могу изменить своему слову. Не принято это у нас…

❋ ❋ ❋

Кирпичный домик за высоким тесовым забором, с новыми свежее выкрашенными воротами, со всех сторон укрывала зелень сада. Старые и молодые яблоньки, вишни, сливы… Валентин невольно залюбовался этим ухоженным райским местечком на самой окраине села, остановившись на песчаной дорожке, ведущей к крылечку дома.
– Никак Валентин Петрович? – послышался приятный женский голос из тенистой беседки. – Гость нежданный, но дорогой.

На свет вышла стройная женщина с небрежно прибранными кудряшками соломенного цвета, в синеньком ситцевом сарафане, с аккуратной корзинкой, полной ягод жимолости.
– На балкон спрыгнуть не требуется? – разулыбался гость. Оказывается, есть на нашей Земле существа, над которыми время не властно…
– Вы, сударь, по-прежнему неисправимый льстец и соблазнитель. За это балкон вам на сей раз не предоставят…

Они рассмеялись, обнялись и, войдя в беседку, долго рассказывали друг другу о происшедших с ними событиях за пролетевшие с их последней встречи три десятка лет. А произошло немало. Сменилась эпоха, сменилось государственное устройство страны. Отгремели девяностые годы кровавым разделом собственности. В этом месиве вселенских событий судьбы отдельных, взятых в своей жизненной автономности людей, расплющивало, ломало, кружило. Кого-то из мерзкопахнущей грязи, поднимало прямо на высоты власти и богатства, а кого-то расстилало холодной позёмкой по неровным и грязным дорогам бытия.

– Нет, Валентин, ничего у меня не сложилось, – рассказывала хозяйка. – Владимир и по породе и по воспитанию, и по собственному пониманию мира был, что называется, гусаром. Чернокудрый почти двухметровый красавец в золотистых погонах – кумир женщин всех возрастов и национальностей. Умом я понимала, что при его внешности отмахнуться от всех, кто «положил на него глаз» для любого мужика невозможно. А сердце не прощало, хотя и жили мы без каких-либо семейных конфликтов. В девяносто первом я овдовела, оставшись одна в Киргизии – чужой, враждебной для русских стране. Володю убили ножом в спину у сигаретного киоска, просто за то, что он русский. Похоронили его в Омске. Там ещё были живы его родители.

Мой дед погиб ещё в гражданскую войну, оставив у бабушки на руках мою мать грудным ребёнком. Их приютил друг деда, служивший у большевиков военспецом. Там после смерти бабушки моя мать прожила до замужества.

В 1948 году мама вышла замуж за военного, прошедшего войну. В1953 году родилась я, а через пять лет от старых военных ран умер мой отец. Не погибнуть в те нелёгкие послевоенные годы, матери помог друг и однополчанин отца – сын того военспеца, который когда-то приютил мою бабку. У него был сын Володя, старше меня на шесть лет. Он и стал моим мужем. После похорон Володи я осталась жить у его родителей. Мне просто некуда было податься. Свёкор умер в девяносто пятом, а свекровка в девяносто восьмом году. Они оставили мне в наследство всё, что у них было. На эти средства год назад я вернулась в Порошинск и купила вот этот домик. Здесь похоронены мои родители и их предки…

– А я женился поздно – в тридцать шесть, а в пятьдесят пять уже овдовел. Онкология скрутила жену буквально за полгода…

Наконец, после ещё долгих воспоминаний, Журавлёв поведал о цели своего визита, рассказав о карте и воспоминаниях Копатина. Во время рассказа он не без удивления заметил, что слушает его хозяйка с необыкновенно обострённым вниманием. Иногда от волнения щёки её покрывались румянцем.
– И как же вы решили распорядиться кладом, если он окажется у вас в руках? – задумчиво и как-то сурово посмотрела на Валентина собеседница.
– По закону, ценности, находящиеся на территории государства являются его собственностью…
– Так вы хлопочете о собственности государства, о его пользе?
– Не только. Четверть стоимости найденного, будет принадлежать нам…
– Нет, Валентин, извини. Я не буду с вами сотрудничать.
– Но, почему? – удивился Журавлёв. – Ты боишься конкурентов? Или ты настолько обеспечена, что совершенно не нуждаешься в средствах?
– Нет. Дело не в этом. Ты без утайки рассказал мне всё, что знал. Я тоже буду с тобой откровенна.

Во-первых: я – Днепрова. Моя мать Ольга Ильинична – родная дочь Ильи Семёновича и племянница его брата Александра. Если клад действительно ихний – мне, чисто по-человечески, негоже сотрудничать с людьми, которые пытаются завладеть имуществом моих предков.

Это откровение Валентин встретил с величайшим удивлением.
– Так выходит – ты являешься единственной наследницей, хозяйкой и распорядительницей клада?
– Если его спрятал Илья Днепров, то да. Только доказать это невозможно. Он может принадлежать и другим людям…
– Ты говорила «Во-первых…». Значит, у тебя есть что-то и «во-вторых»?
– Да. Есть. Я не буду содействовать обогащению системы, перешагнувшей через судьбы тысяч людей.
– Поясни. Не понял.
– Что здесь понимать! До сих пор раздаются повизгивания о необходимости покаяния большевиков. Но их мера зла, с учётом необходимости выживания в тех исторических условиях, значительно меньшая, чем у нынешнего режима.

На огромной территории нашей бывшей страны совместно проживали люди разных национальностей. И вдруг, в одночасье, с подачи кучки мерзавцев, протянувших руки к власти, сотни тысяч россиян оказались враждебным элементом, оккупантами, там, где их трудом создавались жизненные блага. Их унижали, травили, выживали, убивали… Пришлось бросать всё и бежать туда, где их никто не ждал. А чего стоит, расхожая в девяностых годах фраза в адрес искалеченных и ошарашенных «афганцев», обращавшимся к государству за помощью: «А мы вас туда не посылали…». Сколько горя и унижения пережили или не смогли пережить эти люди!

Лично мне покаяние ничьё не нужно. Оно не вернёт мне мужа, не вернёт мою сломанную судьбу… Но я и пальцем не шевельну для того, чтобы какой-то там олигарх приобрёл ещё одну виллу на тёплом море или очередную яхту…

❋ ❋ ❋

Антон внимательно выслушал своего бывшего тренера, долго молча мерил шагами гостиную Журавлёва.
– Ты сам-то, Петрович, что думаешь на эту тему?
– Ну, с одной стороны, всегда разумней использовать какие-то средства в чьё бы то ни было благо, чем оставить эти средства гнить в земле. С другой же стороны, ни у тебя, ни у меня нет ни малейшего намёка на какие-либо права на эти средства. Пока не было известно, что есть вероятность наличия наследников Днепровых – всё укладывалось, хоть и в авантюрную, но общепринятую логику кладоискательства. Сейчас же всё по-другому, и, я думаю, надо… пора остановиться…
– А я думаю не так. Надо найти клад и отдать Светлане Леонидовне. Пусть она распорядится им по своему усмотрению.

❋ ❋ ❋

В домик Светланы Леонидовны Антон и Петрович пробрались поодиночке с наступлением темноты, соблюдая все меры предосторожности и конспирации. Хозяйка, угостив ночных пришельцев кофе, разложила на столе несколько фотографий.
– Вот эти люди по очереди следят в основном за Петровичем, но иногда и за Антоном.
– Так я же их обоих знаю, – рассмеялся Антон, – это племянник моей Наташки, а это его супружница.
– А я видел этого парня у своего дома в тот вечер, когда Антон привозил карту, – усмехнулся Журавлёв. – Он крутился на велосипеде вокруг машины.
– Ну и конкуренты, – продолжал смеяться Раскрасов. – Понятно, почему они вернули карту. Не высокого полёта эти птички и бояться их нечего. Прицыкну, и они не высунутся из своей избушки…
– А я бы поостереглась от такой легкомысленной весёлости и шапкозакидательства, – серьёзно возразила хозяйка, – и за этими двоими, и за вами присматривает ещё одна команда. Присматривают они настолько профессионально, что ни разу не удалось захватить их в объектив. Так, что если мы хотим сделать вид, что ничего не знаем о слежке – трогать никого не надо…
– Узнаю родное село, – помрачнел Антон, – не успела появиться карта, а пол деревни уже охотится за сокровищами…
– Я полагаю, надо поспешить, – вступил в разговор Журавлёв, – дело быстро обрастает осложнениями.
– А конкуренты? – усмехнулась хозяйка.
– Мы всех обманем, – твёрдо произнёс Петрович. – У меня на берегу пруда, под присмотром приятеля, причалена лодка «казанка». Завтра утром в открытом багажнике моей «нивы» мы отвезём на неё мотор, пару канистр с бензином, пару ломов, лопаты… Не торопясь, всё перегрузим в лодку, машину угоним в гараж, возьмём с собой Наталью и отправимся за кладом.
– Так они же за нами увяжутся, – встревожился Антон, – не у одного тебя есть лодка…
– Вот и хорошо, – усмехнулся Валентин. – Они постараются держаться от нас на расстоянии. У них будет время приблизиться к нам на суше: пока место ищем, пока копаем… Мы же по пруду, а затем по реке пройдём километра на два дальше восточного угла (предполагаемого места нахождения клада) и останавливаемся. Наталья остаётся в лодке «рыбачить», а мы оперативно высаживаемся на берег. Минут за пять – десять до нашей высадки к этому месту подъедет Светлана Леонидовна на своей «тойоте». Точное время её прибытия скорректируем по мобильнику. Антон отдашь ей свой телефон – нам её засвечивать нельзя. В машине должно быть всё необходимое для раскопок. На пересадку у нас уйдут минуты. Когда к месту нашей высадки подплывут конкуренты – мы будем уже далеко и пешком нас не догнать.
– На лодках по лесу не погарцуешь, – ухмыльнулся Антон. – Ну, ты и стратег, Петрович!
– Да. Всё логично, – кивнула головой хозяйка, – за мной не следят, когда и куда я поехала – ни кого не интересует. Чего мне только в жизни делать не привелось, а вот «роялем в кустах» быть не приходилось. Только вот зачем у места высадки оставлять Наталью? Конкуренты высадятся, и пусть она отчаливает.

Нет, – возразил Журавлёв, – пусть она, якобы, нас ждёт. Ни у кого не должно возникнуть мысли о существовании у нас, какого-либо транспорта, кроме лодки. И ещё. Идеальных операций не бывает. Пусть на всякий случай понаблюдает за берегом и будет с нами на мобильной связи.

И так завтра на сборы – до полудня, и вперёд. Вот здесь, – Валентин ткнул пальцем в южную оконечность карты, – ты, Света, будешь нас ждать. Между просеками по километру. Вот в двухстах метрах от восьмой просеки дорога близко подходит к берегу. К реке обозначен свороток. Ты на него не сворачивай. Развернись и стой на дороге. Будут неожиданности – всё по мобильной связи.

Карта будет у тебя. Мы и без неё сориентируемся.

❋ ❋ ❋

К полудню следующего дня «казанка» была готова к отплытию. На середину пруда выехал на надувной лодке с мотором, рыбак. У берега, метрах в трёхстах от причала суетился возле деревянной плоскодонки невысокий мужичок, а рядом на пенёчке сидела женщина. Вскоре в южном направлении медленно заскользила байдарка с двумя гребцами.
– Ну, с Васей всё понятно. Видим. А вот кто ещё наши «друзья»? – Антон кивнул сначала на рыбака, потом на байдарочников. – Не понятно.
– Как говорится, толкач муку покажет, – усмехнулся Петрович. – Поехали, однако…

❋ ❋ ❋

На идущей впереди «казанке», явно не торопились. Пруд, наконец-то кончился. В извилистом русле реки компания Антона то появлялась, то исчезала за очередным поворотом. С правой стороны всё чаще стали появляться густые заросли камыша.

«Если меня заметят – возьмут, юркнут в камыши и затаятся, – с тревогой размышлял Василий. – Я до ночи буду гнаться за ними по реке, а они спокойно без меня управятся. Надо приотстать от них, заглушиться, чтобы слышать их двигатель и идти на вёслах. Если их будет плохо слышно – значит, оторвались далеко. Надо заводиться и догонять. А если они заглушат мотор, значит приехали. Быстренько причаливать, берегом сближаться с ними на расстояние для наблюдения».

Заглушив мотор, Василий сел за вёсла. Вскоре он отчётливо услышал позади себя звук приближающейся моторки. Решив, что на всякий случай надо посмотреть, кто у него «на хвосте», Горбушкин юркнул в камыши и притаился. Мимо протарахтела надувная лодка с мужиком, рыбачившим на середине пруда. Он шёл на минимальных оборотах, с той же скоростью, что и Антон. Из камышей Вася разглядел рыбака. Его лицо показалось ему знакомым. Прикрыв глаза, Вася припомнил, что видел эту физиономию и возле двухэтажки Журавлёва, и возле своего дома. Стало понятно, что держится он сзади «казанки» не случайно. В следующую минуту по воде бесшумно проскользнула байдарка с двумя громилами. Одного из них Вася узнал. Сегодня утром он возился под капотом «Волги» недалеко от того места, где они с Анютой спускали лодку.

Соискатель сокровищ мысленно представил себе, как один из этих громил, схватив его за горло, топит в реке. Знобливая жуть охватила всё тело.

После ужаса в бане у Васи при страхе стал резко расстраиваться живот. Не минула его эта неприятность и сейчас. Вынырнув из камышей, Горбушкин торопливо подгрёб к берегу, который оказался широкой поляной без растительности. Он стремительно пересёк её до ближайших кустов. Вскоре по дороге за кустами проскочила белая «тойота». Не обратив на неё внимания, недавний преследователь Антона не торопясь побрёл к лодке. На душе было гадко.

«Клад у Антошки, конечно, отберут, – уныло размышлял соискатель сокровищ, – и присутствовать при этом совсем не обязательно. Стало быть, торопиться больше некуда».

На берегу на зелёной траве полукругом был рассыпан песок. На песке валялся гусеничный трак с дыркой, похожей на прострел.

«Чего только в этом лесу не скрыто, – лениво думал Василий, рассматривая находку, – от кладов до непонятно откуда взявшихся железяк…».

Вдруг где-то далеко зазвонил мобильник такой же мелодией как у него. Хлопнув себя по заднему карману брюк, он понял, что телефона там нет, а звонок исходит из кустов у дороги, которые он недавно покинул.

«Анюта звонит, – предположил Горбушкин, – хочет узнать – не пора ли ей выдвигаться с тележкой от лодки к берегу…».

Телефон нашёлся быстро, хоть уже и не звонил. Неожиданно послышался негромкий звук автомобильного мотора. Прямо напротив кустов остановилась белая «тойота». Из неё к величайшему удивлению Васи, вышли Антон, Журавлёв и какая-то дамочка в спортивном костюме.
– По карте здесь должно быть ответвление от основной дороги. Вон туда на Восток, прямо через этот сухой осинник, – Антон указал рукой на едва заметную, заросшую травой дорожку.
– Здесь надо на танке, а не на иномарке, – обеспокоенно глядя на дорожку, заговорил Петрович, – не дай Бог, какая-нибудь из этих высохших осинок плюхнется на машину – вон их, сколько наклонилось в сторону дорожки.
– Попробуем не торопясь, – промолвила дамочка, садясь за руль.

«Ай, да Антон! Ай, да голова! Всех облапошил, всех развёл! – оживился кладоискатель. Так может ещё не всё так плохо…».

❋ ❋ ❋

– Смотрите. Осинник проехали, и дорожка стала получше, – бодро обмолвилась хозяйка машины, – ловко же вы всё-таки объегорили этих мужичков…
– Наталья сообщила, что и рыбак на лодке, и байдарочники – одна шайка-лейка, – доложил Антон, – шныряют теперь по берегу, удивляются, куда мы пропали и поджидают, когда мы вернёмся с кладом.

Дорога неожиданно оборвалась на поросшей мелким кустарником поляне. Впереди, чуть слева метрах в ста, виднелась просека.
– По карте эта дорога доходит до просеки, – показал рукой Журавлёв. – От перекрёстка – сто пятьдесят метров на юго-восток. Здесь и будет восточный угол квадрата, очерченного пунктиром.

Антон произвёл, указанный отмер и остановился у холмика, едва заметного над землёй.
– Похоже, это и было когда-то ориентиром поклона, предположил Петрович. – Попробуй, Антон, покопай.

Однако, после первого же взмаха, лопата звякнула о камень. Он оказался, присыпанной землёй и поросшей, какой-то мелкой травой могильной плитой. Её очистили. На ней чётко было выгравировано: «СТРУГИН ИВАН ПЕТРОВИЧ» Далее указывались годы жизни, а ниже были изображены две трёхлучевые звезды. Между ними тонкая черта, заострённая в обе стороны.

«Меж звёзд на Юг клади поклоны, – наизусть процитировал Петрович. – У них семь футов под чертой».
– Семь футов – это три аршина, то есть, чуть более двух метров, – прикинул он и отмерил от плиты на Юг.
– Похоже, этот стишок не так прост, – проворчал Антон, начиная копать, – в каждой строчке – заморочка…

Наконец, на глубине около полуметра из земли был извлечён просмолённый бочонок, с виду литров на двадцать. Металлические обручи на нём полностью съела ржавчина. Журавлёв легонько ударил ломом по боку бочонка, и он рассыпался. Аккуратный окованный сундучок сохранился в бочке неплохо. Заперт он был на небольшой висячий замок.
– Вот тебе, Света, послание от предков, – с трудом подбрасывая находку на руках, улыбнулся Валентин. – Владей, как говорится…
– Ещё неизвестно – от моих ли предков это послание, – в полголоса произнесла Светлана Леонидовна. – Рядом, как напоминание о тщетности стремления людей к богатству и безусловном равенстве всех перед смертью – покойник. Судя по надгробной надписи, он совсем не мой родственник. Вот вернёмся, откроем сундучок – может, что и прояснится.
– Вообще-то, хоть клад мы и отыскали, интуиция мне подсказывает, что загадки карты разгаданы не все, – задумчиво произнёс Журавлёв. – Антон, верно, считает, что стих не так прост.
– Может быть, есть смысл проверить все углы этого пунктирного квадрата? – тихо, вроде как у самого себя спросил Раскрасов, глядя на карту. – Мужики раньше были не простые, особенно те, что из торговых. Уж они-то знали, что в одной корзине все яйца хранить не стоит…
– Остепенитесь, друзья! – усмехнулась Светлана. – Давайте разберёмся до конца с тем, что у нас в руках. А от загадок лучше держаться подальше. Неприятные сюрпризы в них значительно чаще, чем приятные… Загадками-то их делали для недругов.

❋ ❋ ❋

Когда подъезжали к зарослям сухого осинника, начинало вечереть. Неожиданно одна из наклоненных к дороге осин рухнула прямо перед машиной, подняв облачко пыли у корня над полутораметровыми зарослями, какого-то болотного кустарника.

Антон стал топором перерубать ствол и сбивать ветви, а Журавлёв со Светланой убирать сухой полугнилой хлам в стороны. Работа спорилась, и минут через двадцать дорога стала свободной. Усаживаясь на заднее сиденье, Антон вдруг взревел раненым зверем, выскочил из машины и стал бегать вокруг неё, ломая кустарник и мелкий осинник.
– Васька! Васька! Где ты, сволочь! – гремел он на весь лес. Лучше выходи сам! Найду – убью…

Журавлёв и Светлана одновременно оглянулись назад. Сундучка на сиденье не было.
– А осина-то, похоже, упала не сама, – со смешком проговорила Светлана, – половчей нас кто-то отыскался…
– Кто это известно. Но как он здесь оказался? – озабоченно, но спокойно пробормотал Петрович. Надо звонить Наталье – и в погоню…

❋ ❋ ❋

Василий прополз по кустарнику метров пятьдесят, поднялся и помчался, не чувствуя вес сундучка. Невысокий рост позволял ему полностью скрыться за акациями и кустами малины. Мотор на лодке завёлся сразу, и на полных оборотах понёс лёгкую деревянную посудину по извилистому руслу реки. На одном из поворотов он не успел вырулить, и лодку выбросило на пологий берег. В этот раз, после сталкивания плоскодонки в воду, мотор долго не заводился. Вот вдалеке послышался гул двадцатипятисильного журавлёвского «вихря», и в этот момент двигатель взревел. Кляня всех святых за потерянное время, Василий нёсся по вечерней глади воды и уже начал выходить на тёмную ширь пруда, когда увидел, что «казанка», хоть и медленно, но настигает его лодчонку.

«Надо уходить к левому берегу, – напряженно думал рулевой, – там сплошной кустарник. Вот-вот стемнеет. Затаюсь, зарою сундук и вернусь домой. Пусть докажут, что он у меня…».

Из-за камышового острова показалась совершенно чёрная поверхность воды, без какой-либо речной растительности. Здесь, не переставая, кружился медленный водоворот. Поговаривали, что река в этом месте сообщалась с подземным грунтовым потоком. Вымытый половодьем из осыпавшегося берега сосновый пень, с многочисленными корнями, кружило в этом водовороте с самой весны. Он размок и почти полностью погрузился в воду. В вечернем сумраке над поверхностью воды его совсем не было видно. Наскочив на него на полной скорости, лодка пролетела над водой около метра, перевернулась и кормой вниз стала уходить в воронку, Но потом упала на воду вверх дном.

Василий пролетел над водой дальше лодки, с шумом плюхнулся в тёмную, кружащуюся стихию и стал тонуть. Плавать он не умел. Барахтаясь и захлёбываясь, он уже мысленно простился с Анютой и, не имея больше сил сопротивляться, стал уходить под воду. Но в это время подоспевший Антон схватил его за вздувшуюся пузырём рубаху и подтащил к борту «казанки».

❋ ❋ ❋

На берегу их ожидала Светлана.
– Вот, Светлана Леонидовна, полюбуйтесь – грозный флибустьер порошинского пруда – Василий Романович Горбушкин. Сундука ему показалось мало. Решил взять на абордаж пень-топляк. К сожалению, в потерях оказался не он сам. Всё гораздо хуже. Сундук утоплен, а кроме того пока я выуживал этого мерзавца, из кармана у меня выскользнул метеоритик. Теперь я понятия не имею, какими нежными словами обласкивает в душе своего племянника моя Натальюшка, и какие, по-отечески тёплые чувства, испытывает к нему Петрович.
– Да, не убивайся ты так, Антон, – рассмеялась Светлана, – у нас всё получилось: клад нашли, похитителя поймали. Все живы и здоровы… А богатства не в сундуке, а в том, что до конца жизни не забудем ни прошедшего дня, ни этой прекрасной летней ночи. Давайте разойдёмся друзьями…
– Ну, уж нет, – упрямо мотнул головой Антон, – с этой крысой, – он указал на Василия, сидевшего ко всем спиной, обхватив голову руками и пригнув её к коленям, – с этой крысой я, надеюсь, до конца моих дней не встречусь…

❋ ❋ ❋

Однако надежды Антона не оправдались. Через три дня вся компания в полном составе была собрана участковым, в кабинете главы администрации села. Сам глава скромно сидел чуть в стороне от остальных. За столом расположился здоровенный дядька лет сорока, с седыми волосами. Его лицо чем-то напоминало, равнодушно уверенную в себе, бульдожью гримасу.

Когда в кабинет вошёл один из байдарочников, внёс заветный сундучок и поставил его торжественно на стол, все, как по команде, встали и замерли. Остолбенение продолжалось даже тогда, когда седой, приветливо улыбнувшись, указал жестом руки на стулья.
– Садитесь, садитесь. Чего повскакивали? – голос его был не громким и мягко хрипловатым. – Ничего особенного. Двадцать первый век на дворе: и водолазы, и аквалангисты, а понадобилось бы, так и байкальский батискаф доставили. Вы заявили, что все здесь присутствующие причастны к поискам. Если тут, – он ткнул указательным пальцем в крышку сундука, – и в самом деле что-то ценное, надо будет всё задокументировать – ну… добровольную сдачу, произвести опись и так далее, – он опять улыбнулся, но все остались на ногах. – А внимание Федеральной службы безопасности привлёк вот этот паренёк, – он указал рукой на похитителя сундучка, – Василий Романович Горбушкин, кажется. Он произвёл два раскопа на местах, где раньше стояли культовые сооружения. Сделано это было варварским способом, без необходимых для таких работ разрешений. Сумма штрафа по Административному кодексу за это деяние будет вычтена из средств по процентам, причитающимся вам за находку. Возможно, суд учтёт, что в связи с восточным раскопом было точно установлено место погребения Ильи Семёновича Днепрова. Это один из участников исторических событий в годы Гражданской войны в начале прошлого века. Он был последним хозяином дома Днепровых, признанного историческим памятником архитектуры восемнадцатого века.

❋ ❋ ❋

Замок перекусили спецклещами. Крышка оказалась приклеенной на смолу, превратившуюся от времени в коричневую стекловидную массу. Это стало видно, когда сундучок, наконец, открыли. Он был доверху наполнен рассыпанными драгоценными камнями вперемешку с посудой, украшениями, монетами из золота и серебра. Сверху лежал заклеенный и, запечатанный под сургуч пакет. В нём было только письмо, и вот его содержание:

«Будь здрав, дорогой мой Петруша! Коли держишь ты в руках это письмо – стало быть, Илье удалось пробиться из Порошинска и передать тебе мою баклашку. Если же, не приведи Господь, окажется она в чужих руках – заклинаю любого страшным проклятием, коли труды моих предков (прадеда, деда и отца) отданы будут красным комиссарам. Пусть тогда ниспошлёт на этого супостата Всевышний кары небесные и глаголя ему не миновать.

Дела у нас, милый сын, плохие. Красные басурмане отобрали и дом, и лавки, и питейные, и товары, и коней, и конюшню. Сам едва унёс ноги, но от горя великого слёг и нахожусь на смертном одре при Илье Семёновиче. В назначенный судьбой час, он схоронит меня стражем при нашем добре, и коли, протянут к нему руки худые люди – я восстану и не допущу сраму. Пробирайся за Камень к морю. В Одессе Бесов сын (ты знаешь, о ком я говорю) делает вид, что служит комиссарам, но мужик он наш. Верный. Он поможет тебе переправиться в Стамбул.

Карта – указка – есть привет тебе от Александра и Оленьки Днепровых. Они подались в Омск и, если Создателю будет угодно – свидитесь. Храни тебя Господь! Твой отец – Иван Стругин».

❋ ❋ ❋

Вот и кончилось лето. Отстелилась коврами осень. Стонут и гнутся под ветром, ещё недавно счастливые и зелёные – яблоньки, груши и другие обитатели сада у кирпичного домика с красивым крылечком. В уютной комнатке незаметно распространяется тепло камина от неторопливо горящих дров. Журавлёв смотрит на опускающийся вечерний сумрак за окном, слушает завывания ветра и частые мягкие едва слышные прикосновения снежинок к стеклу.
– Чего приуныл, Валюша? – улыбнулась Светлана, входя в комнату с подносом в руках. – Настоечка вишнёвая уже поспела. Хлопнем по рюмочке к ужину.
– Да, вот лето вспомнилось, приключения наши… Как-то пролетело всё махом…
– Что лето, Валюша, жизнь промелькнула, не видя. А на нынешнее лето мне обижаться грех: у меня появились добрые друзья и самое главное – ты. Кончился, наконец-то этот, казалось, бесконечный озноб одиночества. Радует и то, что в погоне за богатством не кинулись мы грызть друг – друга, как звери. А чего Василий-то приезжал?
– На новоселье зовёт, – улыбнулся Журавлёв, – квартиру свою новую отремонтировал, а тут, кстати, и Антон с Натальей из Египта вернулись.
– А чего мы на новоселье подарим?
– Мудрено удивить разбогатевшего корсара, – засмеялся Журавлёв, – квартира есть, мебель куплена, по джипу с Антошкой отхватили…
– Я вчера в подарочном магазине картину видела: красивый трёхмачтовый парусник и бесконечное синее море.
– Сгодится, пожалуй. Пусть вспоминает свою пиратскую молодость. Глядишь, может акростих до конца расшифрует и весной снова возьмётся за поиски нового клада…

Они пили вино, говорили, смеялись и были счастливы. За окном завывала непогода, и в её стремительных вихрях кружились не то снежинки, не то годы, превратившиеся в далёкие и близкие воспоминания.

Журавлёв взял гитару, коснулся пальцами струн, и они ласково зазвенели в такт нехитрого напева: