Кытмановская сторона

Сторона Кытмановская

Сторона, ты моя сторонушка,
Кытмановская сторона.
По зимнему вьюжному полюшку
Ты в жизнь выводила меня.

Отшагал по тебе немеряно.
Много было причин ходить.
И вела ты меня уверенно,
Не давая себя забыть.

Шёл пешком от Заринска до Кытманово,
А потом и до Тарабы,
Ну, а надо-то мне в Ново-Кытманово,
Там ещё часа три ходьбы.

Дважды шёл я пешком из Овчинниково,
Не случалось оказии мне.
Проходил по лесам из осинников,
Отдыхал на пшеничной копне.

Нам в Семёновку сбегать – пустяк,
Не считали тот путь мы всерьёз.
Там всего километров пять,
Прошагать среди белых берёз.

Помню, шёл по дороге в Порошино
От Гордеево. Летом шёл.
Запах, что от травы свежескошенной,
В радость детства меня привёл.

Не жалел, не звал, не плакал,
Вдыхая прогорклый дым,
Когда часто вечерним закатом
По дороге шагал один.

А когда приходил домой,
Встречал меня умный пёс Джек,
Приглашая играть с собой,
Радуясь, как человек.

На ступеньки крыльца садился,
Вытирая фуражкой пот.
Собой я тогда гордился,
Что не нёс никому забот.

Сторона, ты моя сторонушка,
Кытмановская сторона.
Так по ковыльному полюшку
Ты в жизнь выводила меня.

Был пруд…

Был пруд. Река его образовала,
На берегах деревня притаилась,
В глубоких водах рыба жировала,
А в камышах привольно птица разместилась.

Вокруг деревни лес стеной стоял,
Лугами, пашнями была она богата,
Помногу здесь народ коней держал,
Чем и прославил себя когда-то.

«Сам-десть» урожаи собирали,
Трем мельницам давала жизнь река,
На церковь миром деньги сбирали,
И люди шли сюда издалека.

Лихое время вместе пережили,
Но не разъезжались, не бросали село,
Традиции, как в прошлом сохранили,
По-прежнему всё так, как раньше шло.

Гордились урожаями как прежде,
Как прежде рыбаки на речку шли,
Всё меньше стало слышно скрип тележный,
Взамен коням машины завели.

И как-то тихо незаметно
Не стало больше мельниц у села,
И заросла травою беспросветно
Тропинка, что молится в храм вела.

Больница, школа, клуб, дорогу проложили,
Казалось, вот бы радоваться где,
Но люди из деревни уходили,
Забив досками окна на избе.

Не стало свадеб, школа опустела,
В клуб перестала молодежь ходить,
И песни за столом компания не пела,
О том, как весело в деревне жить.

Из армии ребята не вернулись,
Уехали девчата в города,
А из деревни семьи потянулись,
Особенно в шестидесятые года.

* * *

Прошли года. Деревня заросла травой-дурниной,
Там гордость-пруд сродни болоту стал,
Давно пастух не ходит за скотиной,
Из города сюда давно никто не приезжал.

Земляничное детство

Мне всегда казалось, что в бесконечности
Будет продолжаться наше детство,
И что любая царапина залечится,
Если её намазать бабушкиным «средствием».

Уходили в лес на поляны земляничные
С краюхой хлеба за пазухой,
Объедались ягодой до неприличия,
Пренебрегая родительскими наказами.

Прогретая солнцем, к себе манила
Красноспелая, сочная ягода.
Своею тяжестью к земле клонила
Веточку удивительной сладости.

По поляне гурьбой не кидались,
Соблюдая давность традиций.
Кто больше нашёл, не завидовали,
Не доходя до враждебных амбиций.

За час наедались до оскомины,
Духом ягодным пронзённые насквозь.
Шли ватагой домой от поскотины
В рубахах, разрисованных в земляничную раскрось.

В речку прохладную бросались с разбегу:
От ягоды отмыться – единственное средство.
А потом на берегу, разомлевши в неге,
Провожали в облаках уходящее детство.

Где когда-то родился и жил

Эх попить бы воды из колодца,
Где когда-то родился и жил,
Да услышать, как скрипнут воротца,
На которых я «почту» прибил.

Забежать бы в родительский домик,
Увидать бы братишек своих,
И от булки отрезать бы ломтик,
Да найти бы свой тот первый стих.

Я ушел слишком рано из дома,
Провожала мать слёзно меня,
Буду помнить берёзы и клёны
До последнего, видимо, дня…