Проклятие

Предыдущая история из серии приключений Анастасии: «Тайна старого Евангелия».

Содержание письма не просто удивило. Изумление, вызванное сообщением нотариуса, об открывшемся ей наследстве, в далёком Алтайском крае, было просто неописуемым.

«Какие родственники? Откуда они взялись? Почему ничего о них не знаю? Где они были, когда в 1989 году, после трагедии на железной дороге под Уфой, осталась сиротой. Тогда выяснилось, что кроме родителей, возвращавшихся из отпуска поездом Адлер – Новосибирск, и погибших в ту злополучную июньскую ночь, у неё никого больше нет. До восемнадцати лет детдом. А теперь, вдруг, родственник объявился, наследство какое-то…. Не в нём, конечно, дело. Оказывается, все эти годы на земле где-то далеко в Сибири жила родная душа. И в последний свой час эта душа помнила обо мне».

Настя в волнении отложила письмо и набрала номер справочной железнодорожного вокзала.
– Когда ближайший до Барнаула?

Оказалось, что посёлок городского типа с красивым названием Порошинск, от стольного града Алтая находится в часе езды на рейсовом автобусе. Бескрайняя степь в колыхании уже поднявшейся пшеницы, островки берёзовых колков, причудливой формы…. Но удивило не это. Автобус катился по ровной, как стол, асфальтированной дороге с двухрядным движением в обе стороны.

«Оказывается, сибиряки сумели избавиться от одной русской беды, – с улыбкой думала Анастасия, – может их миновала и другая?»

Но автовокзал, к которому припарковался автобус, настроил путешественницу, несколько, иначе. Видимо, когда-то это здание из стекла и бетона украшало площадь прибытия в село. Однако, новые веяния разделили зал ожидания на арендуемые клетушки, хозяевам, которых не было ни какого дела до благообразия визитной карточки посёлка. И наружные стены увешаны вывесками, как ничейный столб объявлений.

«Да, чего я! Вся Россия – сельский автовокзал», – подумала Настя, – оглядываясь по сторонам. Гостиница оказалась в двухминутной близости.

– Так вы Колесова! Анастасия Викторовна! – улыбка дежурной была настолько лучезарной, словно перед стойкой, прямо из мечты, материализовалась, как минимум столичная знаменитость.
– Уверяю вас, паспорт не поддельный, – засмеялась несколько ошарашенная гостья. Вам о чём-то говорит моя фамилия?
– Кроме того, что вы, наверное, внучка Петра Емельяновича Колесова – ни о чём, но это не так уж и мало.
– Если честно, то я и не знаю ни Петра Емельяновича, ни то, чья я внучка. Я по сообщению нотариуса….
– Ну, стало быть, внучка. Вас отец мой ждёт.
– Он тоже мой родственник?
– Он был другом вашего деда. Сейчас я позвоню ему. Он тут мигом появится. А мы, пока, пойдём заселяться.

Она успела принять душ, просушить волосы, но никто не появился. Часы показывали шесть часов вечера, пора было думать об ужине. И тут в дверь постучали.
– Здравствуйте! – в комнату вошёл широкоплечий, среднего роста, уже не молодой мужчина. Лицо его было гладко выбрито. Коротко стриженные, изрядно поредевшие, русые волосы – аккуратно уложены в какую – то непонятную, но вполне симпатичную причёску. Взгляд спокойный и уверенный, улыбка не широкая, но приятная, располагающая.
– Здравствуйте! Проходите, присаживайтесь, – указала хозяйка на диван. – Меня Настей зовут.
– А я – Георгий Семёнович Вьюгин. Видел у вашего деда на столе фотографию вашей матери. Да, и в жизни приходилось встречаться. Красавица. Вы очень похожи на неё.
– Мои родители погибли в железнодорожной катастрофе….
– Да, да…. Простите….
– Да, нет…. Я к тому, что ничего не знала о существовании деда. Ни мне никто ничего не рассказывал о нём, ни дед о себе не напомнил. Странно, как – то всё это. Вы не находите?
– Странно, конечно, но за этой странностью – трагедия вашей семьи. Пётр Емельянович поручил мне всё вам рассказать. Завтра, после вашего визита к нотариусу, мы поговорим в доме вашего деда…. А теперь уже и вашем….
– А сейчас? Почему не сейчас?
– Мне кажется, там наш разговор будет более содержательным….

После ужина возвращаться в гостиничный номер не хотелось. И раз уж привела сюда судьба, почему не посмотреть родину предков. С этой мыслью она и отправилась по улице, приведшей её к берегу большого пруда.

«Вот это красота, – изумилась Настя, – не зря об этом озерце частенько вспоминали отец с матерью».

Вдруг она заметила, что прямо напротив неё, на краю дороги, идущей вдоль пруда раздолбанным асфальтом, остановилась легковушка. Из неё вышел седой старик со слащавым морщинистым лицом, и нагло, с явным интересом, уставился на неё.

«Чего ему надо? Смотрит-то, как! Просверлит сейчас насквозь….»

Настя резко повернулась и пошла, не оглядываясь, в сторону гостиницы.

Ночью ей приснился седой противный старик, упорно шагающий за ней, куда бы она ни шла. Потом появился отец, и преследователь сразу исчез. Затем, её окружила какая-то багровая пустота. Это взошедшее солнце светило прямо в глаза своими беспощадными лучами.

Кирпичный дом на высоком фундаменте, с полуподвалом, выделявшийся среди бревенчатых домиков, и внутри оказался просторным и уютным. Наиболее примечательной была гостиная. Добротная, похоже, антикварная мебель, пара хороших копий. На одной – Рембрант. «Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенберга» Обычно картину называли «Ночной дозор»

На другой – «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи. Кроме них – по стенам с десяток картин: натюрморты, пейзажи, сюжетная живопись. Отличительной чертой всего этого – было возникновение ощущения того, что вся эта красота создана рукой мастера.

– Пётр Емельянович был замечательным художником. – Георгий Семёнович повёл рукой вдоль стен. – Здесь всё – творения его таланта. На выставках за картинами Колесова выстраивалась очередь. Они продавались в течение одного – двух дней. Ваш дед считался довольно обеспеченным человеком. Я присяду среди этой благодати. Отдохну душой. А вы осмотритесь. Потом поговорим.

«Вот. Вот откуда у меня эта любовь к живописи, этот трепет перед настоящей красотой и омерзение перед мазнёй, выдаваемой за шедевры», – на ум ей пришла поговорочка о том, что от музыканта рождается музыкант, от художника – художник, и улыбнулась, вспомнив материны пейзажи.

У одной из картин она невольно вздрогнула. Нет. Ничего особенного в ней на первый взгляд не было. Сюжет прост. Луговая зимняя дорога, большая ветла на обочине, на ветке небольшой нательный крестик, а чуть дальше – фигурка подростка. И столько же было несчастья в этой присогнутой фигурке, что из глаз потекли слёзы. Ощущение неизбывного горя усиливали надвигающиеся сине-серые тучи, перед дорогой, влекущие за собой жуткую метель. В неё и направляется подросток.

Опомнилась Настя, когда почувствовала, что её берут за локоть и отводят.

– Да вы, Настенька, не смущайтесь так, – улыбался Вьюгин, усаживая девушку в кресло, – не вы первая отходите со слезами от этой картины. С неё и начнём наш разговор.

Мне впервые увидеть это чудо привелось более двух десятков лет назад. Я работал тогда журналистом в краевой газете, и был послан с заданием редакции в глухое село среднего приобья. Там в обычной средней школе, в кружке конструирования малогабаритной техники, ребятишки построили несколько минитракторов. Когда они привезли их на краевую выставку, в чертежах экспонатов не смогли разобраться специалисты системы образования. И только приглашённые на консультацию конструкторы с завода внесли ясность. Но при этом, просто потребовали встречи с разработчиками представленной техники. Слухи о деревенских кулибиных дошли до редакции. Меня и отправили на разборки.

В школе шли уроки. До звонка было ещё пятнадцать минут, я пошёл по школьному коридору и наткнулся на небольшую выставку картин. В их числе была и эта. Директор школы взяла меня за руку как раз в тот момент, когда я смахивал с глаз, непонятно откуда накатившуюся слезу.

Я встретился с юными конструкторами и был удивлён оснащению их мастерской, конструкторской, испытательной лаборатории и мини литейной. Везде – настоящее заводское оборудование, стоившее явно больше школьного бюджета. На мои вопросы мне очень охотно поведали, что все эти чудеса техники им организует их земляк – художник Пётр Емельянович Колесов. И выставка картин в школьном коридоре – тоже его. Записав адрес этого удивительного человека, я уже на следующий день звонил в дверь его барнаульской квартиры.

❋ ❋ ❋

Он оказался гостеприимным, разговорчивым, весёлым человеком. В ту пору ему было далеко за шестьдесят, но выглядел мой новый знакомый не более, чем на сорок. Оказалось, что родом он из той самой деревеньки, откуда я вчера вернулся. Поговорили о ребятишках, об их кумире – учителе труда, бывшем конструкторе одного из алтайских заводов. После семейной трагедии – развала семьи – он уехал поближе к природе, смягчить душевную боль, да и остался там, судя по всему, навсегда. На вопрос о картине, о том, есть ли какая-то реальность за этим трагическим сюжетом, художник горько усмехнулся.

– Есть, к сожалению…. Это картина – воспоминание. Память сердца. Во время войны я был в десанте. Летим, бывало, над лесами, лугами…. Красота. А в сердце – тоска. Алтай, родная Истинка – красивее, милей…. Но не вернуться мне туда. Нельзя…. А началось всё задолго до войны. Было мне тогда лет четырнадцать. Иду однажды по деревне и вижу – толпа молодёжи сдёргивает верёвкой колокол с церковной колокольни. Он покачивается, но не падает. Позвали меня. Помоги, мол, Петька, освободить деревню от мракобесия. И ведь хватило именно моей силёнки, чтобы стащить медную громадину. При ударе о землю, он глухо застонал, как человек, а во мне что-то повернулось, и я подумал, что зря мы его так. Никому он там, на колокольне, не мешал, а служил, как вестник при пожарах и других бедах. Но вместе с этим раскаянием, ко мне пришло понимание и ещё одной детали. Не простит мне моего участия в этом деле мой отец. Был он фанатично набожный, и очень жестокий человек.

Ко времени моего возвращения домой, папаша уже знал о моих подвигах и, схватив топор, умчался по улице, с намерением отрубить мне голову. Где мы с ним разминулись – не знаю. А мать, вся в слезах, обняв меня, запричитала, что мне надо немедленно уходить из деревни от неминуемой расправы. Собрав мне на скорую руку, узелок в дорогу, она уже благословила меня, и тут в сенях послышались шаги отца. Я юркнул под топчан на котором спал, и очень вовремя.

– Не приходил этот супостат? – загремел мой родитель, вваливаясь в дом. – Всю деревню обежал. Нигде нет стервеца. Прокляну! И его, и его детей! Грязным проклятием прокляну! А найду – убью….

– На тракт он подался, Емелюшка, не тронь его. Дитя неразумное. Чего взять – то с него!

– На тракт? Догоню! – и выскочил на улицу.

– Вылазь, Петенька! Уходи по зимнику в город. Может, спасёт тебя Господь! – она надела мне на шею свой нательный крестик и вытолкнула за дверь.

Выход на зимнюю барнаульскую дорогу был в другой стороне от большака, к которому устремился отец. Я благополучно пробежал до неё и вышел на луга. Близился вечер. Занималась метель. В сердце вгрызалась такая тоска, что лицо моё всё было в слезах. Уйти навсегда из родной деревни? Навсегда из родного дома? За что? Господи! Где же ты? Почему не помог? Почему не вразумил моего батюшку? Зачем ты мне – такой жестокий! Я снял материн крестик, повесил его на вербу и пошёл навстречу своей судьбе. Она оказалась ко мне благосклонной. Сохранила в снежной кутерьме на лугах, не вывела на меня волчью стаю, помогла устроиться в городе дворником, а потом свела с заводскими комсомольцами, сохранила в страшной мясорубке войны.

В конце сороковых годов я женился на красивейшей девушке Земли. Её мать преподавала в художественном училище. Они и определили меня туда на обучение. В 1952 году я закончил его с дипломом художника – оформителя. В тот же год родилась дочка – Ниночка. Вот и всё. Дальше судьба, видимо вспомнила о проклятии моего предка. Неожиданно, в двух десятках метров от дома, грузовик сбивает на смерть мать Анны – моей жены. А в шестидесятом, каким-то непостижимым образом под поезд попадает Анна, и восьмилетняя дочурка оказывается на моих руках.

❋ ❋ ❋

Вот такую историю поведал мне тогда ваш дед. Мы как-то сразу подружились. Оба любили шахматы, рыбалку, охоту, одинаково оценивали политику наших вождей. Разница в возрасте в наших отношениях не чувствовалась. В год совершеннолетия вашей матушки, Пётр Емельянович построил здесь – в Порошинске – вот этот дом и они переехали сюда на жительство. Встречаться мы стали реже. Однажды я приехал погостить, порыбачить и застал своего друга, в несвойственном для него, пасмурном настроении. Оказывается, предметом его огорчений стала дочь. Она дружила сразу с двумя парнями. За одного собиралась замуж, но продолжала встречаться и с другим. Ни тот, ни другой симпатий у вашего деда не вызывали. Один был заласканным сынком секретаря райкома, другой – из русских немцев. Не знаю почему, но к представителям этой национальности у Петра почтения не было.

В конце – концов, закончилось всё тем, что прямо со свадьбы этот соотечественник Шиллера и Гёте, похитил Нину и увёз её в Саратовскую область к своим родственникам. Оттуда они написали письмо, на которое последовал немедленный ответ. Его содержание было простым и понятным. Жить, мол, вашему, Виктору Крафту осталось ровно столько, сколько потребуется времени до него добраться. Если в течение недели Нина не появится дома – ждите гостя. Домой ваши будущие родители не собиралась, и, зная крутой нрав Петра, на всякий случай исчезли из Саратовских приволий и затерялись в бескрайних просторах нашей страны.

Первую весточку о пропавшей дочери ваш дед получил в начале девяностых. В ту пору у него была выставка в Новосибирске. Там он и повстречал бывшего своего барнаульского соседа и коллекционера картин, который сообщил ему жуткие сведения. Оказывается, он вместе с Ниной и Виктором возвращался в одном поезде из отпуска на Чёрном море. В том самом, который под Уфой, при встрече с таким же поездом, оказался в огненном кошмаре. Во время катастрофы ему судьба позволила выжить, а что стало с ребятами – он не знает.

Начались поиски. Долгое время они не приносили никакого результата. А две недели назад, когда к поиску была привлечена девичья фамилия Нины, мы наткнулись на ваш след. В детском доме. Ведь и в голову не могло прийти, что вас при рождении запишут на фамилию матери. Пётр тогда уже сильно болел, у меня было в связи с этим множество хлопот, и мы не успели, до его смерти получить окончательную информацию о вашем месте жительства.

– Так дед связывал свои несчастья с проклятием моего прадеда?

– Нельзя сказать, что Емельяныч сильно был суеверен. Но, если кошка перебегала дорогу – плевал через левое плечо. Если, уходя из дому, вдруг, зачем-то приходилось возвращаться – непременно в зеркальце глянется. Ну, и о проклятиях стал интересоваться, после известий о катастрофе на железной дороге. Однажды, цыганы встали табором на опушке леса, по дороге на речку. А мы с ним шли к берегу, позаниматься нашей лодкой – «казанкой». Дно проверить, подкрасить…. Понятно, что цыганки, двух мужиков просто не могли пропустить мимо. Права не имели. А Пётр и рад с ними посудачить. Давай их расспрашивать о заклятиях и проклятиях. Одна старая цыганка ему пояснила, что, если проклятие посылается вслед идущему по дороге, то все беды будут от дорог и приходить. А вот на вопрос, что такое грязное проклятие – она ничего сказать не смогла. Поспрашивай, мол, у колдунов.

После разговора с цыганками ваш дед стал часто впадать в угрюмость, начал где-то находить всякие книжицы о проклятиях и избавлении от них. Кто-то посоветовал ему поговорить с Кузьмичом. Он жил в хибарке на лугах за Обью. В общем-то, нашему разговору мы во многом и обязаны этому непростому человеку.

Стояли последние тёплые дни осени. Радуясь бабьему лету, на луга хлынули рыбаки и охотники. Вместе с ними переправились на пароме и мы. От причала до избушки отшельника – километра два по хорошо наезженной и натоптанной дороге. Мы прибыли за реку вечером. Паром ходил только раз в сутки и только в конце дня. Так решил хозяин парома – он же рулевой – моторист. Видимо ему так было удобно. До заката было ещё далеко, и мы не торопясь, подошли к цели нашего путешествия.

Вообще-то назвать избушкой, увиденное нами жилище было нельзя. Обыкновенный добротный крестьянский дом из выдержанной лиственницы. Недалеко от входа – костёр. Около него хлопотал высокий, бравый, но сдержанный в движениях старик, с абсолютно белой бородой и пронзительными синими глазами. На таганке – небольшое ведёрко с ароматным напитком. На рукотворном столике три чайных прибора. В небольших стеклянных закрытых вазочках – мёд. Нам показалось, что нас ждали. От приглашения к чаю, мы не отказались.

– Так зачем пожаловали, мужики? – обратился к нам хозяин, глядя на Петра. – Чем смогу – помогу.

Он внимательно выслушал рассказ вашего деда и призадумался.

– Да. Грязное проклятие существует. Называется оно так потому, что смыть его можно, как грязь. Сделать это может кто-то из третьего поколения. Из внуков то есть. Надо пойти на речку, на шестую версту от жилья и в полночь выкупаться. Делать это следует одному, без каких-либо свидетелей.

– Плохи мои дела, – усмехнулся Пётр, – где его взять – внука – то?

– Не горюй, – сурово нахмурил брови отшельник, – найдётся. Не внук, так внучка. Нам с тобой увидеть её не придётся. А вот ему – , он кивнул на меня, – доведётся. А сейчас – ступайте. Всё сказано. Если поспешите – успеете к отправлению парома. Он сегодня задержался.

Мы поспешили и, ещё не дойдя до причала, услышали крепкую русскую брань моториста-паромщика. Сходни уже были убраны, смена пастухов, со своими лошадями, пара охотников и несколько рыбаков на легковушках уже были на пароме, а мотор катерочка, таскающего это плавсредство на тросе, ну, не заводился и всё. Едва мы вскочили на палубу, как мотор взревел. Мужики, глядя на нас, засмеялись.

– Где вы раньше-то были!
– А как сложились отношения у деда с несостоявшимся женихом и его родственниками?
– Да, какие там отношения! Отец жениха был очень ранимым человеком. Пообещал за устроенный его семье позор, сжить со свету Петра. Неизвестно, чем бы дело кончилось. Но вскоре на охоте, разорвало у партийца ружьё. Говорят, жакан в стволе заклинил. До больницы довезти несчастного не удалось. А сынок его – кисель овсяный. Ну, вот так всё и кончилось.
– Скажите, как выглядит сегодня этот несостоявшийся жених?
– Старик. Белый, как лунь.
– Лицо… Слащавенькое такое….
– Успели свидеться?
– Да, похоже, свела судьба.
– Кажется, я рассказал вам всё, что должен был рассказать. Будут вопросы – мы здесь с дочкой через три дома. Я после выхода на пенсию – тоже сюда из города перебрался. Вот ключи от мастерской Петра Емельяновича и от других хозпристроек. В гараже «девятка» в полной исправности. Дед ваш больше пешком любил. Выезжал редко. Потребуется чего, а дома, вдруг, никого не окажется – Наталью знаете, где отыскать.

❋ ❋ ❋

За две недели проживания в дедовском доме, ощущение того, что она оказалась в совершенно новом для себя мире, не исчезло. Дни пролетали в бесконечных хлопотах. Памятник и оградка на могилку деду. Сбор справок и прочих документов на оформление наследственной собственности. Перерегистрация машины. Хлопоты по хозяйству и уход за огородом, посаженным Вьюгиными. Вечером, после заката солнца, входя в дом, сил хватало только на душ и какой-нибудь маломальский ужин. После тесной «двушки» с крохотной кухонькой, просторы её нового жилища, создавали у ней ощущения себя – этакой барыней. Однако, когда наступало время уборки, она видела себя каторжанкой-домработницей. Три спальных комнаты, гостиная, кухня, столовая, две кладовки в полуподвальчике, там же – две совершенно пустых комнаты. Кроме того прихожая, санузел и мансарда под самой крышей.

«Зачем деду такой огромный дом? – спрашивала себя Настя. – Наверное, мечтал о тех временах, когда дочка выйдет замуж, народит внуков, а место – вот оно! Хватит для всех! Почему так нелепо сложилась судьба нашей семьи? Может и в самом деле, виной всему стало проклятие? И хотя всё это из области суеверий, вымыслов и легенд, а приходится задуматься. Ведь и в самом деле все беды пришли с дорог. Пророчество этого Кузьмича о том, что не увидит дед внучку, а Вьюгину судьба это сделать позволит – просто совпадение…. А если не совпадение? Ведь сколько веков трындычат о тайных знаниях, о материальности мысли…».

Наверное, размышления на эту тему и привели новую хозяйку усадьбы к расспросам Наташи. Она стала постоянным консультантом и помощницей во всех хозяйственных делах. День ото дня их дружеские отношения становились всё теплей и теплей.

– Скажи, Натусь, как дед управлялся с этим огромным домом?
– Ты имеешь в виду уборку, огород? – усмехнулась подруга. Так тут отдельная история. До той злополучной свадьбы, твоя мама хлопотала по дому. Говорят, она была отличная хозяюшка. Ну, а потом, случился на нашей улице пожар. Сгорел домик Андрея Ершова и его жены Лены. Он летом нанимался в пастухи, а она работала в школе техничкой. Богато они не жили, но и занимать у соседей на хлеб – привычки не имели. Оба были детдомовцами. И остались они со своей бедой один на один. Пётр Емельянович, приютил их у себя, пока с жильём что-то не решится, да так они и остались в доме. Жили одной семьёй, как говорится одним столом, ну и помогали по хозяйству до самой смерти вашего деда. Перед смертью он дал им денег на хороший дом, и они уехали сразу после похорон. Куда – не знает никто.
– А есть ли проезд по лесу на шестую версту берега речки? Ну, на шестой километр то есть?
– Уж не купаться ли ночью от проклятия собралась? Так выдумки всё это.
– Да, я ещё не собралась, но мысли всякие есть. В конце – концов, ведь не убудет с меня, если окунусь в речке. И думаться ни о чём не будет, и обязательства свои перед прошлым и будущим выполню.
– Может всё это и так, только задачка – то эта не простая. Вниз по речке от села до самого устья не то, что подъезда, пешего подхода к реке нет. Сплошные заросли. А вверх по течению вдоль реки – хорошая дорога. Как раз где-то около шестой версты и съезд к берегу имеется. Но там и днём – то люди стараются не быть, а уж ночью туда соваться…. Охотников доселе не находилось.
– Да почему? – удивилась Настя.
– Аномалия там.
– Что ещё за аномалия? Магнитная что ли?
– И магнитная тоже. Компас там бесполезен. Стрелка просто крутится по кругу, не останавливаясь. Но, самое главное, никто не знает, что там может произойти с людьми в следующую минуту. Поставишь возле себя бидончик с ягодой, а он р-р-раз и исчез. Прямо на глазах. Окунулся в речке, вышел на берег, а вместо твоей одежды – чужая. Потом может оказаться, что она исчезла в тот же день из сундука, какой-нибудь бабули. И блудили там по три дня. Идут в сторону дома, идут, а выходят опять туда, откуда вышли. Случалось, и вообще пропадали там люди. Старики рассказывали, как в Гражданскую гнались двое белых офицеров за партизаном. Он возьми, да и сверни туда. Они за ним. Больше никого из них никто никогда не видел.

Бывает, там туман начинает стелиться над водой. И вдруг, появляется облачко, очень напоминающее фигурку девушки. Говорят, в давние времена утопилась в тех местах молодайка, от несчастной любви. Вот и выходит погулять, когда вздумается. Кстати, отец-то несостоявшегося жениха – матушки твоей – там и погиб. Поехал на этот бережок на охоту. Не след, мол, партийному человеку суеверий всяких страшиться. На утренней зорьке и показалась над водой утопленница. А он патрон с жаканом в ствол. Вот, де, я её сейчас припугну. А вместо выстрела – взрыв ствола….
– Давай днём съездим туда. Покажешь мне это место.
– С ума сошла, что ли! Заглохнет там мотор – никто за нами не поедет в эту аномальность….
– А мы на машине к берегу не будем подъезжать. Пешком спустимся.
– Нет уж Настенька! Я на такие подвиги не согласная.
– Так ты мне только дорогу покажи. Я одна к речке схожу….

Вдоль берега, лесом дорога действительно была неплохая. Вела она в соседнее село, расположенное в пятнадцати верстах вверх по течению. Там река выходит из лесу и левым бережком касается степи. Вот и приютилась тут с давних времён деревенька.

Через каждый километр лес пересекался широкими пропаханными просеками. По ним и отсчитала без труда Наташа нужные вёрсты. Машину припарковали на лужайке у обочины дороги.
– Ты, Настя, мобильник с собой бери, – напутствовала подруга свою бесстрашную спутницу. Выйдешь на берег – отзвонись. И вообще. Поосторожней там….

Спуск к берегу был довольно пологий и длинный. Сквозь невысокую траву, дорога все-таки просматривалась. Видимо, находились отчаянные и спускались к реке на машинах. У прибрежного болотца, поросшего водорослями, дорога повернула и вскоре вывела к реке. Небольшую поляну полукругом обступили ивы. У них была пора цветения, и зелёненькие пушистенькие розочки сказочным чудом теснились на ветвях. Среди невысокой травы редкими маячками возвышались, в рост человека, стебли каких-то растений, усеянные крупными нежнорозовыми цветами. Но самыми удивительными в этом раю были маленькие пташки с ярко-зелеными или ярко-синими грудками и красными крылышками. Они почти не боялись человека, кружились прямо над головой.

Совершенно ошалев от этой красоты, Анастасия забыла про уговор, и вспомнила о нём только, когда в сумочке зазвонил мобильник. Однако, звонок был услышан не только ею. Из-под берега на середину речки не торопясь, выплыло две пары гусей. Заметив человека, они, чуть приподнявшись над водой, лениво отлетели за поворот.

«Ну, и аномалия! – улыбалась Настя. – Каких только глупостей люди себе не напридумывают». Всю обратную дорогу она смеялась над страхами подруги и рассказывала о красотах прибрежной полянки.

Ночью, в свете фар, дорога по лесу казалась жутковатым туннелем, который должен вот – вот закончиться тупиковой стеной. Видимо, пропустив какую – то просеку, поняла, что сбилась со счёту. Вернулась на опушку и поехала снова. Когда, наконец, свернула на спуск к реке, обрадовалась, что на этот раз не ошиблась. Выключив зажигание, глянула на светящийся циферблат часов, вмонтированных в панель. Двадцать три часа, пять минут. Окружающий машину мрак казался чёрной жутью. Она постепенно расползалась по всему телу, сковывая его холодным страхом. Мгновенно вспомнились все рассказы Наташи. Когда по спине поползли колючие мурашки, замелькали мысли о бессмысленности затеянного, и логичности убраться от сюда немедленно. Но вместо этого, не понимая зачем, она открыла дверцу и вышла из машины. Показавшийся над лесом полумесяц, тускло освещал поляну. За её пределами абсолютная непроглядность казалась каким-то каменным нагромождением. Пересилив страх, она подошла к самому краю берега. Тёмная гладь воды неожиданно успокоила. Но нервное напряжение дороги и первых ощущений своё дело сделали. Усталость расползлась по ногам и рукам. Уже нисколько не боясь, Настя вернулась в машину и откинувшись на спинку сиденья, расслабилась.

Месяц, поднимаясь всё выше над лесом, освещал окрестности всё лучше и лучше. Вон над водой появились бесформенные облака тумана. Вдруг из него показалась беловолосая головка молодой девушки. Затем, туман расступился, и стало видно всё её тело. Оно было обнажённым и казалось прекрасным. Девушка вышла из воды, и не касаясь земли, пошла к машине. Приблизившись вплотную к стеклу, она показала рукой, чтобы ей открыли дверцу. Настя невольно повиновалась, и вот прохладная рука юной утопленницы уже держит её руку. Чуть поодаль появились какие-то фигуры. Они неслышно приближаются, их лица становится возможным разглядеть. Вот высокий, крепкий мужик с топором в руке. В дедовской папке с карандашными набросками, она видела этого мужика. Под рисунком была подпись: «Отец». Чуть в сторонке – прабабушка. Тоже узнаваемая по рисункам. А вон, взявшись за руки, стоят отец и мать, а рядом – дед. Его тоже можно узнать. Он такой же, как на фотографиях в семейном альбоме. А утопленница наклонилась к самому уху и шепчет: «Ничего не бойся. Кругом все свои. Не бойся…. Не бойся…. Не бойся…. Помни про свою семью, своих детей…».

Неожиданно всё исчезло. Настя вздрогнула.

«Я уснула? Это был сон? Но как легко на душе. Во мне больше нет никакого страха…»

Она сняла с себя одежду и совершенно голая вошла в тёплую, как парное молоко, воду.

Обратный путь показался коротким и лёгким. Постель – небывало-ласковой.

Разбудил её стук в дверь. Солнце уже подкрадывалось к своей верхней точке на небосводе. Метнувшись к крану, плеснула в лицо холодной водой, наскоро вытерлась, поправила волосы и кинулась к двери.
– Здравствуйте, Анастасия Викторовна! – на неё смотрела женщина средних лет в красивом сиреневом костюмчике и волной белокурых волос.– Я – председатель комитета по образованию администрации района. Хотелось бы с вами познакомиться, поговорить….

Растерявшаяся искательница ночных приключений ещё не знала, что последовавшее в дальнейшем разговоре приглашение на работу в самую крупную школу района, всё-таки будет ею принято. Она ещё не знала, что вернувшись в свой город для завершения дел, ей поступит ещё одно предложение. Руки и сердца. От князя Трубецкого. Оно будет принято тоже. А через год в Порошинске родится наследник. Толи художника, толи воина….